Лилия надулась: — Зачем тебе нужно проводить с ними время? Разве меня недостаточно? Когда она прикусила губу и повернулась, чтобы посмотреть на меня, в голове всплыл образ Кота в сапогах: огромные жалобные глаза, уши прижаты к черепу. Я вздохнул и почесал пальцами основание своих рогов: — Во-первых, я их люблю, так что просить меня выбрать тебя, а не их — это как-то по-дурацки. Во-вторых, я понимаю, что у нас не было достаточно времени, чтобы установить основные правила, но ты не можешь выгнать других женщин, и ты не сможешь их заменить.

Она зашипела. Я изумился: не подозревал, что человеческое лицо может иметь такое выражение. Лилия даже отвернулась к стене, чтобы не смотреть мне в глаза.

— Не понимаю, почему. Я невероятна в постели, ты сам это говорил. Даже Антонина так сказала, — румянец проступил на её щеках при упоминании имени Антонины.

— Лилия… — сказал предостерегающим тоном, — я всё время чувствую тебя… твоё тело, твоё эмоциональное состояние, твою душу. Как будто кусочек тебя сидит во мне, наполняет меня. Но так же я чувствую и других — Антонину, Анну, Лиз… Это кажется невероятным, но это так!

Женщина-кошка уставилась на меня с недовольным видом.

— Нет. Ревность не сработает. Смотри, видишь это? — я неожиданно шагнул к ней, схватил край платья и, дёрнув его, открыл метку на её груди. Лилия снова зашипела, губы приподнялись, показав клыки, и попыталась прижаться ко мне. Моя вторая рука упёрлась ей в живот, чтобы остановить движение.

— В моём мире этот знак означает четыре. Я знаю, ты видела цифру два на груди Антонины. У Анны — один, а у Лиз — три. Вы все отмечены, и я чувствую всех вас в своей голове, — сделав паузу, заглянул ей в глаза.

— Я чувствую вас всех четверых внутри себя именно так, как описал тебе. Ты серьёзно хочешь попросить меня отказаться от них?

Она издала низкий урчащий звук из глубины горла, напомнивший мне домашнюю кошку, которая держит мышь. Хвост недовольно вильнул из стороны в сторону, а уши поднялись. Лилия посмотрела мне в глаза, когти постепенно снова становились нормальными человеческими ногтями.

— Я и не знал, что её когти могут менять форму, — подумал, немного удивившись метаморфозе.

— Да! Нет! Я не знаю! Я хочу быть номером один! — запротестовала она, топнув ногой.

Я отпустил платье, поднёс руку к лицу, сдерживая усмешку, а затем провёл большим пальцем по изящному изгибу её щеки: — Послушай, котёнок, теперь мы связаны. Мы с тобой всегда будем вместе, но если ты попытаешься избавиться от остальных, нам придётся расстаться.

Мне не особенно хотелось занимать жёсткую позицию по отношению к Лилии, но терпеть ревность было больше невыносимо.

Её уши и хвост поднялись вверх, ногти заострились, а губы приоткрылись, обнажив клыки: — Ты не посмеешь это сделать!

— Не сейчас, нет. Но считай это предупреждением. Мы говорим с тобой об этом наедине, чтобы сохранить твоё достоинство, но ты задеваешь чувства других, а это нехорошо. В следующий раз, клянусь, поставлю тебя на колени на глазах у всех и буду шлёпать до тех пор, пока ты не изменишь своё поведение, поняла?

Женщина-кошка издала шипение и внезапно подпрыгнула, беззвучно приземлившись на столешницу позади себя. Её зрачки расширились, радужка стала доминировать над белками, хвост затрепетал из стороны в сторону, и через мгновение она стрелой выскочила из комнаты.

— Всё пошло не так, как хотелось, — вздохнул я и посмотрел на зелья, которые варил в данный момент, проверяя их цвет. Время приготовления превысило рекомендованное на пару минут, но их ещё можно было спасти. Я разлил варево по бутылкам и поставил на хранение в шкаф.

Лилия старательно избегала меня в течение следующих полутора недель, и это расстраивало, хотя, думаю, она имеет право всё хорошенько обдумать.

Следующие два города на пути нашего маршрута были очень похожи на первый, который мы посетили: чистые и милые, дающие представление о том, как паровая техника влияет на повседневную жизнь немагов.

Однако количество мелких дефектов, возникающих в корабельных машинах, начинало меня беспокоить. Ни одна из проблем сама по себе не казалась серьезной, но я продолжал подробно описывать в своих записях типы поломок и начал замечать в них систему.

Берта наконец-то встала с постели и пробовала медленно передвигаться по комнате. Антонина сказала, что Григ должен проснуться ещё через неделю — его раны оказались серьёзнее и выздоровление затягивалось. Но пока они набирались сил, у меня не было возможности поговорить с ними о своих подозрениях.