В другой раз она бы постаралась его убедить ничего не записывать, но сегодня ей было всё равно.

— Фиксируйте, раз обязаны.

Охранник сердито насупился и торопливо принялся вбивать её данные в форму нарушений.

— Здесь лестница наверх уже закрыта, — сказал он, возвращая ей пропуск. — Придётся пройти к северному входу через весь этаж.

Ника молча кивнула.

Этаж уже спал, хотя кое-где из окон квартир сквозь прикрытые жалюзи ещё пробивался свет, сливаясь с дрожащим мерцанием ночных ламп, освещавших коридор. Ника дошла до общественных помещений, традиционно размещавшихся в центре Башни, и, огибая их, двинулась по широкому коридору дальше. Справа от неё тянулись застеклённые коробки рабочих контор, столовых и магазинов, слева — почти везде такие же тёмные и безучастные окна жилых отсеков. Задумавшись, Ника чуть было не натолкнулась на женщину, стоявшую у одной из квартир. Та безуспешно пыталась открыть дверь. Проводила магнитной картой по слоту дверного замка — раз, другой — карта проскальзывала и не считывалась.

— Вот же ж, — женщина повернулась к Нике и, словно извиняясь перед ней, сказала. — Каждый раз именно с этим замком такое…

Она не договорила, осеклась, и вдруг, каким-то осунувшимся голосом даже не сказала — выдохнула:

— Лиза?

Женщина стояла в тени, и Ника не могла видеть её лица. Но упоминание имени матери и уже знакомые интонации в голосе заставили её вздрогнуть. Анна — а это была она — сделала шаг навстречу Нике, выйдя на свет. На её лице читалась явная растерянность. Впрочем, Анна быстро взяла себя в руки.

— А… Ника. Это ты… Ты ко мне?

— К вам? С чего вы взяли? — слова прозвучали резко и грубо, но Нике было плевать.

Меньше всего на свете она ожидала встретить здесь, в пустом коридоре Анну, не ожидала и не хотела этого. Ника почувствовала, как в груди поднимается глухое раздражение: и, оттого что Анна к ней обратилась, и, оттого что смогла предположить, допустить даже на минутку, что Ника пришла именно к ней, но больше всего, оттого что Анна назвала её именем матери — именем, на произношение которого у Анны, по мнению Ники, не было никакого морального права.

— Я просто подумала, нам ведь и правда стоит поговорить. Особенно после того, что ты узнала сегодня…

— Мне лично не надо, — перебила её Ника. Она развернулась, чтобы уйти, но не успела.

— Погоди! Не уходи вот так, — Анна схватила её за локоть. — Мы же не чужие друг другу, Ника!

— Не смейте меня трогать, — Ника яростно выдернула руку. — Никогда, слышите, никогда не прикасайтесь ко мне. Понятно?

Её охватил гнев. Бесцеремонность этой женщины злила и возмущала.

— Вы мне никто, вообще никто, — прошипела она. — Я вас знать не знаю и знать не хочу. Явились неизвестно откуда, здравствуйте, я ваша тётя. А где же вы были всё это время? Что-то я не припомню, чтобы вы приходили к нам на праздники, на дни рождения. Или куда там приходят любящие тёти к дорогим племянницам?

— Ника, я тебя понимаю. Понимаю, — Анна теребила в руках магнитную карту. — Только и ты меня пойми. Не могла я приходить к вам, не могла… особенно после того, что сделал твой отец…

— Да? И что же он такого сделал? Ну?

В соседней квартире вспыхнул свет. Ника инстинктивно обернулась. Сквозь неплотно прикрытые жалюзи она разглядела промелькнувший силуэт мужчины.

— Кажется, мы кого-то разбудили, — Анна занервничала. — Ника, давай пройдём ко мне и обо всем спокойно поговорим. Пожалуйста.

В голосе Анны зазвучали просящие нотки. Ника хотела сказать «нет» — ни продолжать этот дурацкий разговор, ни тем более заходить к Анне совершенно не хотелось. Она открыла уже рот, но из соседней квартиры раздался плач ребёнка. Нике стало не по себе.

— Ладно, — буркнула она.

Анна быстро, словно боясь, что Ника вдруг передумает, снова вставила карту в слот замка, резко провела. На этот раз карта сработала сразу. Анна толкнула дверь, та тихонько скрипнула, отворилась внутрь, обнажая тёмное нутро чужого жилища. Не дожидаясь приглашения и повинуясь какому-то безотчётному чувству, Ника шагнула за порог.

Она слышала, как Анна зашла следом, щёлкнула выключателем. Вспыхнул свет, на удивление яркий и ослепляющий. Чуть попривыкнув к свету, Ника с любопытством огляделась. Квартира, судя по всему, была небольшой, прихожей в ней не было, и вместо этого сразу начиналась комната, вероятнее всего — общая, заполненная, как и большинство других квартир в Башне, безликой стандартной мебелью. Не то чтобы Ника часто ходила к кому-то в гости, но там, где она бывала, она видела всё те же одинаковые диваны со скучной серой или бежевой обивкой, белые пластиковые стулья и столы, шкафы, этажерки, полочки. Мебель, выходившая из 3D-принтеров, была утилитарной и без изысков — добротная такая мебель, ценившаяся не столько за удобство, сколько за долговечность.

И всё-таки — Ника ещё раз огляделась, бросила взгляд на бежевый диван у стены, низкий столик, стеллаж, заставленный какими-то безделушками — всё-таки было здесь что-то такое, отчего комната не выглядела казённой, но что — Ника не могла объяснить словами. Она просто чувствовала, как из-под безликой обстановки проступает душа — душа старого и запущенного жилища.

Эта душа в представлении Ники никак не вязалась с образом Анны. Анна, холодная, резкая, вся как будто состояла из острых углов. А комната была плавной, мягкой, даже уютной. Анна казалась в ней инородным предметом, не хозяйкой — гостьей.