– То есть тебя устраивает, что первое место отдали мне? – судя по голосу, она была здорово сбита с толку.

– Устраивает, – подтвердил я. – К твоим действиям тоже можно придраться, конечно, но ты заслужила первое место больше, чем я. В общем, выброси это из головы. Лучше скажи – ты смотрела расписание? Что у нас сейчас будет – речь ректора?

– Речь ректора для первокурсников, а перед нами-то зачем ему распинаться? – фыркнула Мина. – У нашего курса первой идёт боевая практика.

– Даже так? – удивился я. – Прямо с колёс и в бой?

– Всё, я побежала к нашим, – объявила Мина. – Наша Эмма, говорят, из-за того турнира совсем озверела, к ней лучше пораньше прийти. С последним она всегда сама дерётся.

Мы задумчиво посмотрели ей вслед, когда она стремительно понеслась в сторону своего дуэльного зала.

– Значит, преподы решили третью группу немного подтянуть, – отметил я. – Вообще-то, им это нужно, на турнире они меня как-то совсем не впечатлили. Про вторую группу вообще молчу.

– Они, конечно, коровы, – хмыкнула Ленка, – но ты лучше подумай о том, не собрались ли преподы заодно и нас подтянуть. Пойдём-ка в зал, что-то я тоже не хочу последней приходить.

Мы всё-таки пришли последними.

– Ну вот и Арди явились, наконец, – язвительно объявил Генрих. – Спасибо вам за ваш визит.

– До начала занятий ещё семь минут, наставник, – невозмутимо заметил я.

– Предлагаешь подождать эти семь минут?

– Всего лишь предлагаю не намекать на наше опоздание.

Генрих покрутил головой, но продолжать не стал. Впрочем, в эмоциях у него был полный штиль – придраться он решил исключительно для поддержания студентов в тонусе.

– Ладно, раз все собрались, то и приступим, – объявил он. – Раньше начнём – больше успеем. Вы стали старшекурсниками – вот и молодцы, речь я произносить не буду, пусть этим ректор занимается. Скажу только одно: учебная программа сейчас сильно меняется, и конструкты мы с вами будем отрабатывать по-настоящему летальные. Советую отнестись к этому очень серьёзно – целительница может многое, но далеко не всё. Ну, не маленькие, сами должны соображать.

– Если позволите вопрос, наставник, – подал голос я. – Вы имеете в виду просто изменения по сравнению с третьим курсом или какую-то реформу программы обучения?

– Начинается большая реформа, – подтвердил Менски. – Князь выразил недоумение недостаточной подготовкой Владеющих, Круг Силы подготовил обновлённые требования, и Академиум начал разработку новых учебных программ. Всё пока ещё в процессе, но уже ясно, что боевая практика будет увеличена, а некоторые теоретические предметы переведут в разряд факультативных.

Вот и результат разборки с Греками – всё, что наворотила Киса вместе с обществом Симона Кананита, начинает понемногу отменяться. Думаю, дело не ограничивается одним Академиумом – наверняка сейчас начинают меняться и школьные программы, да и на деятельность храмов княжьи люди тоже посмотрят придирчивым взглядом.

– А кстати, наставник, вы не знаете, кто сейчас руководит Приказом дел духовных? – вдруг пришла мне в голову мысль.

– Раньше там была Мариэтта Киса, но она вроде куда-то подевалась, – с удивлением посмотрел на меня Менски. – Не знаю, кто там сейчас руководит. А что?

– Да нет, ничего, – отрицательно покачал головой я. – Просто вспомнилось, раз уж зашла речь о реформе образования.

Стало быть, Менски, наконец, вспомнил Мариэтту Кису, а значит, волны вероятности уже успокоились. Кису помнили слишком много значительных личностей, так что стереть её из мира бесследно не вышло. Интересно будет узнать, куда же она подевалась в ветке, которая стала реальностью, но насчёт этого нужно спрашивать не Генриха.

– Одним словом, боевая практика у вас становится основным предметом, и заниматься мы станем гораздо интенсивнее, чем раньше, – жизнерадостно подытожил Генрих. Студенты, однако, его радость явно не поддерживали. – Заодно хочу сразу отметить, что семья Арди будет заниматься по немного изменённой программе, и тестового коридора у них на экзамене не будет.

– За какие такие заслуги их от коридора освободили? – негромко буркнул Иван.

Сказал он это негромко, но Менски услышал и уставился на Ивана тяжёлым взглядом. Молчание затянулось, и Ваня начал чувствовать себя неуютно. Ванино выступление было, конечно, совсем не к месту, но меня оно ничуть не удивило – я давно уже понял, что Иван относится к той немаленькой категории людей, которые в каждом событии видят исключительно отрицательную сторону – хотя надо заметить, что это почему-то не мешает им получать от жизни удовольствие. Из тех, которые поактивнее, получается нелюбимая начальством оппозиция, но большинство, вроде нашего Вани, ограничиваются бурчанием и фигой в кармане. Ивана, правда, от этого практически уже отучили, но рецидивы изредка случаются.

– А ведь я могу и тебя от коридора освободить, Сельков, – мягко сказал Генрих. – Будешь сдавать экзамен так же, как они. Хочешь?

Иван неловко заёрзал на скамейке, чувствуя серьёзный подвох.

– Так ты хочешь или нет, Сельков? – по-прежнему обманчиво мягко настаивал Менски.

– Не хочу, – выдавил из себя Иван.

– Значит, какой-то минимум мозгов у тебя всё-таки имеется, – с удовлетворением отметил Генрих. – Ради первого занятия я сделаю вид, что ничего не слышал, но если ты ещё раз выскажешься таким образом, то я тебе устрою сдачу экзамена вместе с Арди. Они такой экзамен переживут, а вот насчёт тебя я очень не уверен, так что думай, прежде чем разевать рот.