– Недостающий череп?

– Да, – нетерпеливо подтвердил я.

Мэр медленно развернул свиток и начал читать, переводя с бретонского на французский:

НА СКАЛАХ СЕН-ЖИЛЬДА

13 апреля 1760 года

В этот день по приказу графа Суазика, главнокомандующего бретонскими войсками, кои стоят ныне в лесу Керселек, на этом месте были преданы земле тела тридцати восьми английских солдат 27-го, 50-го и 72-го пехотных полков, погребенные с принадлежавшим им оружием и снаряжением.

Мэр прервался и задумчиво взглянул на меня.

– Продолжайте, Ле Бьян, – сказал я.

Мэр перевернул свиток и продолжил читать написанное на обороте:

Вместе с ними было захоронено тело того подлого предателя, который сдал форт англичанам. Способ его казни был следующим: по приказу благороднейшего графа Суазика предателю сперва заклеймили лоб раскаленным наконечником стрелы. Железо прожгло плоть и было прижато ко лбу так сильно, чтобы клеймо отпечаталось на самой кости черепа. Затем предателя вывели на двор и приказали встать на колени. Он признался, что помогал англичанам. Будучи священником и французом, он попрал свои духовные обеты, чтобы добыть для англичан пароли. Эти пароли он выманил на исповеди у молодой бретонки с острова Груа, которая частенько приплывала на лодке к своему мужу, служившему в форте. Когда форт пал, эта женщина, обезумевшая от гибели мужа, разыскала графа Суазика и сообщила, как священник заставил ее рассказать все, что она знала о форте. Священника схватили в церкви Сен-Жильда в последний момент: он уже собирался в Лорьян. Когда его арестовали, он проклял эту женщину, Мари Тревек…

– Что? – воскликнул я. – Мари Тревек!..

– Мари Тревек, – повторил Ле Бьян. – Священник проклял Мари Тревек и всю ее семью и потомков. Его расстреляли, поставив на колени и надев на него кожаную маску, потому что бретонцы, которым поручили казнь, боялись стрелять в священника, пока лицо его оставалось открытым. Священник этот был не кто иной, как аббат Сорг, более известный как Черный Монах, прозванный так за смуглое лицо и черные брови. Его похоронили с колом в сердце.

Ле Бьян умолк, поглядел на меня и вернул рукопись Дюрану. Жандарм сунул свиток обратно в латунный цилиндр.

– Итак, – сказал я, – тридцать девятый череп – это череп Черного Монаха.

– Да, – подтвердил Фортен. – Надеюсь, они его не найдут.

– Я запретил им продолжать, – раздраженно напомнил мэр. – Ты сам это слышал, Макс Фортен.

Я поднялся и взял ружье. Малыш подошел и ткнулся мордой мне в руку.

– Прекрасный пес, – заметил Дюран, тоже вставая.

– Почему вы не хотите, чтобы его череп нашелся? – спросил я Ле Бьяна. – Было бы любопытно посмотреть, действительно ли клеймо прожгло ему лоб до кости.

– В этом свитке есть еще кое-что, чего я вам не прочел, – мрачно сказал мэр. – Хотите знать что?

– Конечно, – ответил я, не скрывая удивления.

– Дай-ка мне еще раз этот свиток, Дюран, – сказал он и прочитал приписку снизу:

Я, аббат Сорг, изложивший вышесказанное по принуждению моих палачей, написал это собственной кровью, и с нею я оставляю свое проклятие. Да падет мое проклятие на Сен-Жильда, на Мари Тревек и на ее потомков! Я вернусь в Сен-Жильда, когда мои останки будут потревожены. Горе тому англичанину, которого коснется мой клейменый череп!

– Какая гадость! – поморщился я. – Думаете, он и вправду написал это собственной кровью?

– Я собираюсь проверить, – сказал Фортен, – по просьбе господина мэра. Хотя не стану делать вид, будто эта работа мне по душе.

– Видите, – сказал Ле Бьян, протягивая мне свиток, – здесь подпись: «Аббат Сорг».

Я с любопытством взглянул на бумагу.

– Это наверняка Черный Монах, – сказал я. – Он был единственным, кто писал по-бретонски. Наконец-то раскрылась тайна его исчезновения! Это удивительное открытие, Ле Бьян! Вы ведь отправите этот свиток в Париж?

– Нет. – Мэр упрямо выдвинул подбородок. – Его следует вернуть в яму – туда, где лежит все прочее, что осталось от Черного Монаха.

Я посмотрел на него и понял, что спорить бесполезно. Но все же сказал:

– Для истории это будет большая потеря, месье Ле Бьян.

– Тем хуже для истории, – отрезал просвещенный мэр Сен-Жильда.

Так, перекидываясь словами на ходу, мы вернулись к гравийному карьеру. Люди из Банналека понесли кости английских солдат в сторону кладбища Сен-Жильда, на восточные скалы. Там уже стояли в молитвенных позах какие-то женщины в белых чепцах, а за ними, среди крестов, мелькала темная риза священника.

– Они были убийцами и ворами, но теперь они мертвы, – пробормотал Макс Фортен.

– Почтение к мертвым, – напомнил мэр Сен-Жильда, провожая взглядом банналекцев.

– Если верить этому свитку, то священник проклял Мари Тревек с острова Груа и ее потомков, – сказал я, тронув Ле Бьяна за руку. – Я знаю об одной Мари Тревек, которая вышла замуж за Ива Тревека из Сен-Жильда…

– Это она и есть, – подтвердил Ле Бьян, бросив на меня косой взгляд.

– О! Значит, это предки моей жены.