Мистеру Лукачу стукнуло недавно пятьдесят, и никаких иллюзий относительно своего будущего он уже давно не испытывал. Раз он уж никогда не станет послом или на худой конец генеральным консулом, то нужно было самому позаботиться о своей старости. На одну только пенсию рассчитывать было трудновато. Поэтому он уже до назначения в Белфаст, пользуясь своим служебным положением, стал находить побочные приработки.

Он пять лет просидел в Западном Берлине в канадском представительстве Союзнической контрольной комиссии и сумел «провернуть» несколько небезопасных, но весьма прибыльных афер. Он действовал достаточно осторожно, вступив в сделки с местными дельцами-контрабандистами алкогольных напитков, но начальство, вероятно, что-то пронюхало о его неблаговидной деятельности, потому что в самый разгар одного начатого дельца он был внезапно отозван обратно в Оттаву. Понадобилось нажать на все свои связи в МИДе, чтобы добиться хоть какого-то назначения на загранработу. Вот уже три года он отсиживался в Белфасте, питая черную зависть к своим коллегам из лондонского посольства. Им там, поди, как неплохо, на Трафальгарской площади, а он тут ежечасно подвергается смертельной опасности!

Впрочем, совесть мистера Лукача была успокоена на этот счет актом достойной мести с его стороны. Мести за все унижения по службе, за украинское происхождение, за утраченные иллюзии, — за все несправедливое в жизни. Потому что в Белфасте он нашел такую золотую жилу, что узнав о ней, эти щелкоперы под тенью Нельсона [8] умерли бы от зависти! И все благодаря этому старому пропойцу Патрику О'Нилу. Вот никогда не знаешь, что потеряешь, а что найдешь. И кто бы мог подумать, что никчемный ирландец, у которого за душой ни гроша, может свести его с такими лихими ребятами!

В столице Северной Ирландии и международного терроризма в мистере Лукаче проснулась гордость за своих карпатских предков, и он даже стал вынашивать идею вернуться к фамилии Лукашенко.

— Чем Лукашенко хуже Лукача? — спрашивал он свою супругу, дочь фермера из Саскечевана, для которой Белфаст и стабильный европейский уклад жизни был пределом мечтаний.

— Что ты мелешь, старый болтун? Кому и что ты этим докажешь? Нашел чем трясти на старости лет — какими-то славянскими мощами! Попробуй только, я мигом приведу тебя в чувство.

Вице-консул знал, что Матильда слов на ветер не бросает, потому что в течение супружеской жизни мог неоднократно убедиться в силе ее костлявых кулачков. В семье Матильды кулачное право входило в одну из привилегий матери, и она не преминула воспользоваться им, став женой Питера Лукашенко.

В сейфе у мистера Лукача скучала стопка новеньких канадских паспортов, присланных из Оттавы на случай, если какому-то гражданину Канады придется обменять свой просроченный документ. Но постоянная колония канадских бизнесменов мгновенно рассеялась, после того как местные католики перестали делать разницу между ирландскими и канадскими протестантами, а заезжих туристов здесь давно появлялось не больше, чем на каком-нибудь Шпицбергене. Вот и лежали эти паспорта, не имея никаких шансов обрести новых хозяев.

Однажды Патрик О'Нил за партией трик-трака задал мистеру Лукачу неожиданный вопрос:

— Мистер Лукач, а это правда, что вон в том сейфе у вас лежат бланки паспортов?

— Это не твоего ума дело, что там у меня лежит, — поморщился вице-консул. — Откуда ты это знаешь?

— Видите ли, мистер Лукач, я один раз подглядел, как вы открывали сейф.

— Ну ты негодяй, Патрик! Смотри, я не потерплю такой наглости и уволю тебя с работы. Не зазнавайся, ирландец! Помни, кто ты, а кто — я. Если ты возомнил, что если играешь со мной в карты, то можешь…

— Что вы, мистер Лукач, у меня и в голове таких мыслей нет. Просто я подумал…

— Что ты подумал, старый хрыч?

В черных глазах привратника мелькнул огонек, но тут же погас, а на лице появилось безразлично-постное выражение:

— Я подумал: а что они лежат без толку?

— То есть как это «без толку»?

— А так. Кому-то они могли бы сослужить хорошую службу, спасти, например, жизнь или уберечь хорошего человека от тюрьмы. А то лежат они, словно неприкаянные.

— Постой, постой, ты на что намекаешь? — От возмущения мистер Лукач смешал фишки на доске и грозно навис над щуплой фигуркой своего партнера. — Ты говори, да не заговаривайся! Ты что, думаешь я на это способен?

— Мистер Лукач! Да разве я не знаю, какой вы праведный человек? Я до конца своих дней буду помнить, как вы помогли отправить моего сыночка на каникулы в Канаду. Но ведь, мистер Лукач, обидно, что такой человек, как вы, не имеете с этого никакой пользы.

Идея пройдохи О'Нила была опасной, но мистер Лукач, поразмышляв над ней хорошенько одну бессонную ночь под противное похрапывание дражайшей половины, пришел к выводу, что риск будет оправдан, и на следующее утро готов был наградить ее автора сотней фунтов. Он уже придумал, как организовать отчетность за истраченные бланки и какую цену за них назначить. Ай да Патрик, сукин сын!

Придя на работу, он тут же вызвал к себе О'Нила и заперся с ним в кабинете и не выходил оттуда несколько часов. Только после обеда ирландец с масляной улыбочкой на лице вышел от мистера Лукача и тут же отправился в город. К вечеру он привел в вице-консульство молодого и прилично одетого джентльмена и незаметно от постороннего глаза ввел его в здание. Парень был чуть ли не на полметра выше своего проводника, и тот, как верная собачонка, шел рядом вприпрыжку, заглядывая ему в глаза снизу вверх. Джентльмен прошел прямо в кабинет вице-консула, а привратник остался в приемной ждать его возвращения.