— Может быть, сразу накажешь меня… Ну так, впрок, — прошептала вампирша, повернувшись ко мне спиной; она чуть склонилась и зачем-то стала гладить свои острые колени.

«Ах ты ж с..ка!» — застучало у меня в висках.

Вот честное слово, стыдно: на входе дежурят сотрудники, маги колдуют, криминалисты вынюхивают, патологоанатом в отрезанную голову глаз пытается вставить; ещё задумчивый Эдуард с этой рацией возится. А у меня зверское возбуждение! Я это тело, то есть тело вампирши Ахеты — перевоспитывал сотни раз. Было и так, и эдак, и в танце, и с плетью вдоль хребта — потому и закипал ниже пояса. Память у меня глубокая, можно сказать, криптонитовая. А её грудь так и стоит перед моим носом! Стоит как бугры, как холмы и курганы! Б..ть, эта баба — просто огонь!

— Клан «Московского клыка» готов оказать вам искреннюю и всевозможную поддержку, Григорий. Я в полном вашем распоряжении, — доложил мне вампир Горан, обломив под корешок мой зачинающийся дубовый стояк.

На всякий случай, я засунул руки в штаны, скрывая возбуждённый орган, будто мелочь по карманам тырил.

— Самый умный, что ли? Будто я не знаю, кто ты такой и как твой клан называется, — продолжая рассматривать ниже спины Ахету, презрительно сказал я. — К чему этот официоз, кровопийца? Хотя, ладно… если приехал, смотри внимательно.

Я достал телефон, включил его и показал обоим вампирам, сделанную мною запись.

Бенце висел на кресте. Кишки болтались до пола. Андрюха держал за волосы голову охотника, а я хладнокровно комментировал факт преступления. Потом я показал ещё одну запись, как и во сколько прибыла подмога из Москвы, чтобы у вампиров не осталось сомнений в подлинности произошедшего.

А вампиры и не сомневались. Запах смерти, который может уловить даже средненький маг, стоял в этом месте удушливый, горьковатый. Для меня, может быть, и удушливый с горечью, а для нежити дурманящий и сладкий.

— Хочу взглянуть на тело, — вежливо попросил Горан.

— Не вопрос, — ответил я.

Молодой маг распахнул двери фургона-рефрижератора и расстегнул молнию на мешке.

Горан смотрел спокойно. Но я знаю кровососущее племя. В глубине своей мрачной души нежить тряслась от радости.

— Простите за вопрос… его сожрали? — уточнил он.

Вампир в спортивках меня начал бесить. Термин «сожрали» вполне устоявшийся, обозначающий полное поедание сердца, но меня раздражала его холодная ухмылка. Я видел, что он старался скрыть своё удовольствие от процесса опознания, но выходило какое-то уродство. Возможно, Горан видел труп охотника впервые за свою очень долгую жизни — и вероятно, в последний раз видел. Такого удачного дня может более и не случиться. Да точно не случится! Я постараюсь!

— Будешь выражаться, я тебе в задний проход клизму вставлю. Понял меня? — пригрозил я вампиру. — Ещё раз услышу слово «сожрали», высушу и вылечу проникновением жижи Водопьянова. Залью тебе в кишечник пару литров — и станешь ты у меня сразу миленьким и добреньким.

Горан нервно задёргал туда-сюда коленями, защёлкал чётками.

Ахета негромко хихикнула, представив Горана без спортивного костюма, с клизмой в костлявой заднице.

Но мои угрозы так и оставались пустыми обещаниями. Пихать клизму в жопу, за то, что Горан не корректно выразился — верх кощунства, излишняя горячность и недостойное поведение для охотника. Если между нами, то он не заслужил такой участи. Вот если бы Горан на кого-нибудь напал в ближайшее время, вот тогда!

— Руку мне дай! — потребовал я.

Горан причмокнул. Я заметил в его пасти — а именно пастью я называю вампирский рот — как сверкнула золотая фикса. Нежить любит не только большие машины, но и зубы украшать.

Я взял его за руку. Закатил рукав.

— Если глотнул хоть грамм человеческой крови, тебе кабзда, — тихо, но оптимистично предупредил я.

Можно взять клинок, но я предпочитал рвать кожу мизинцем. Когда рядом вампир, то моё тело трансформируется бессознательно. Кости становятся титаном, волос — капроном, орган в штанах — ракетой, а ногти превращаются в отточенные бритвы.

Я резал медленно, зигзагообразно. Смотрел вампиру в глаза. Тот был совершенно спокоен. Я мог бы не пробовать на вкус его кровь, по глазам всё понял; но я всё же коснулся капли кончиком языка.

Вечное блаженство пить кровь вампира!

Сколько я выпил красного нектара, перед тем, как изменился сам, повзрослел — перестав иссушать вампиров до дна. Я не высасывал вампиров, я из них пил, словно склонялся к быстрому ручью, где текла живая вода. Я пил, пил, пил — пока вампир не умирал, а я не насыщался и не впадал в блаженство.

Так уж задумано Творцом: охотник ищет зверя, находит и выпивает из него жизнь. Я сожрал тысячи вампиров. Я выпил тонны литров крови из вампирш. Потому что я сам зверь, коих на земле совсем мало. А ещё говорят, что человек царь природы. Нет, братцы, охотники на вампиров — вот кто самые настоящие хозяева планеты.

— Клянусь, начальник, я чистый, — бормотал Горан.

Но глаз у него всё-таки дёрнулся. Это был нервный тик — от страха: а вдруг этот сумасшедший Гриша, сейчас найдёт что-нибудь и без слов оторвёт сначала руки, затем ноги, а потом вырвет сердце?