А выращивание овощей на колхозных огородах не улучшилось: незаинтересованные колхозники работают плохо; колхозное начальство растаскивает овощи немилосердно.

Доставка овощей на рынок для колхозников очень затруднена и дорога.

Из–за таких условий в колхозной деревне овощей мало, и они дороги. Поэтому овощей и сами колхозники и городские жители едят невдоволь, потребляют недостаточно.

В деревнях дореволюционной России больших садов было немного, может быть, только у 10–15 процентов домохозяев. Но маленькие садики с фруктовыми деревьями или ягодниками были почти у каждого крестьянина, в особенности на Украине и на Кавказе. В городах России сады были почти при каждом доме; многие сады были большие.

Поэтому фруктов в дореволюционной России было много. В особенности яблок, груш, вишни, слив; ягод: малины, крыжовника, смородины и т. д.

Цена на фрукты была дешёвая. Килограмм яблок, груш, вишни стоил две–три копейки.

Купить фрукты в дореволюционной России можно было везде: в городах — на базарах, лотках; в садах у садовников; в любой деревне. По деревням, в которых было мало садов, фрукты развозились городскими торговцами. Фрукты продавались и за деньги и в обмен на зерновые продукты (на рожь, овёс), на картофель.

Во время молотьбы или посева озимой ржи торговцы ездили даже по полям и по токам и там на месте продавали или совершали обменные операции: давали фрукты и получали от крестьян зерно.

Крестьяне запасали яблоки и на зиму как в свежем, так и в замороженном или мочёном виде.

При этих обстоятельствах в дореволюционной деревне крестьяне, имеющие сады, потребляли фруктов вдоволь, а остальные — достаточно, по мере своих экономических возможностей.

При коллективизации пропагандисты обещали крестьянам превратить каждую колхозную деревню, всю страну — в цветущий райский сад. Все жители этого рая смогут кушать любые фрукты, во всякое время, вдоволь, по своему вкусу и усмотрению. Но после коллективизации, оказалось, что новых, колхозно–райских, садов не появлялось. В большинстве деревень новых садов даже и не заводили: в колхозах не хватает рабочих рук.

В других деревнях колхозные сады были посажены, но большинство их погибло: от засухи, от морозов, от зайцев. Повесть Кулаковского «Добросельцы» рассказывает, как жители рубят на дрова засохшие яблони из колхозного сада.

В некоторых деревнях колхозные сады были посажены и выращены. Но пользы от них не получили ни земледельцы, ни колхоз. Советская печать частенько говорит о том, что весь урожай социалистических садов поедают только начальники, сельские и районные, да их семьи. Школьная хрестоматия рассказывает о налётах озорных ребятишек на колхозные сады: «Жил в селе одинокий старик. Был он слаб, плёл корзины, подшивал валенки, сторожил от мальчишек колхозный сад и тем зарабатывал свой хлеб… Были на свете такие люди, которые могли бы за это время (пока отлучился сторож) колхозный сад от фруктов очистить».

Колхозных садов было выращено очень мало. И те пошли на пользу только колхозному начальству да озорникам–ребятишкам.

А личные сады крестьян после коллективизации были постепенно уничтожены.

Сады «раскулаченных», сосланных, вымерших — были загублены. Таких пострадавших от коллективизации домохозяев было в каждой деревне в среднем около 25 процентов. И почти все они имели сады.

За свои сады колхозники должны были платить такие высокие налоги, что содержание их стало убыточным. В повести Кулаковского «Добросельцы» председатель сельсовета требует от старушки налог за «сад», который состоит из трёх старых, гнилых, дуплистых груш–дичков, принесённых из лесу и посаженных лет полсотни назад. Старушка плачет: налог за такой «сад» ей заплатить нечем, а вырубить его она ещё не успела.

Во время посещения Хрущёвым своей деревни Калиновки, Курской облаете, колхозница заявила ему, что она решила вырубить свой сад из-за непосильного налога.

Нередко сельское начальство не учитывает официально и не облагает личные сады колхозников. Но зато в таких случаях забирает себе, своим близким и вышестоящим начальникам почти весь урожай таких садов. И в этих случаях хозяева садов остаются в убытке: под садом занята земля приусадебного участка, а фруктов из своего сада хозяева не получают.

Из–за этих причин цены на фрукты стали неслыханно дорогими: яблоки стоят на рынке до 2,5 рубля за килограмм, апельсины и лимоны — до 6 рублей (в новых деньгах).

По дешёвой цене фрукты продаются только в закрытых распределителях и в буфетах партийных комитетов.

Из–за этого фрукты в Советском Союзе стали доступны только партийно–советской аристократии, высоким чиновникам и богатым людям. Дудинцев в своей повести «Не хлебом единым» мельком рисует яркую картину советского «равенства»: директор завода и его жена, проходя по улицам рабочего посёлка, кушают апельсины и бросают кожуру от них на снег, а проходящие школьники глазеют на апельсинную кожуру, глотают слюнки и удивляются невиданнному фрукту.

Поговорка помещичье–крепостной эпохи остаётся верной и для социалистической современности: «Дети (рабочих) видали, как господа (советские) апельсины едали…»

Фрукты в Советском Союзе стали теперь таким дорогим продуктом, который редко встречается на столе даже рядовых горожан: рабочих, интеллигенции и служащих.

— А на столе колхозников фруктов совсем не бывает, даже по большим праздникам.

В дореволюционной деревне крестьяне летом собирали много разнообразных грибов.