Мы с Креоной пытались их прочесть, но безуспешно. Только слово «ночь» угадали.

Позабавило меня другое:

— Как ты можешь видеть руны, и при этом желать убить меня?!

— А не должна?

Я чуть не застонал от вселенской несправедливости. Только-только решил, что видение рун помогает мне определять, кто друг, а кто враг. И тут на тебе…

Повисла недолгая пауза.

Надо было что-то делать и, повинуясь интуиции, я отпустил Агату. Отскочив, та зашипела, потирая запястья, на которых виднелись синяки — я её и вправду не жалел.

Затем я сел в позу лотоса, положил топорище на колени, и сказал:

— Рассказывай.

— Ты… — начала было она, но сама же замолчала.

На её пальцах снова загорелись голубоватые светлячки. Могучая чародейка холода не привыкла отступать.

— Да расщелину тебе в душу, что за каша у тебя в голове? — возмутился я, — Ты хотела передать через меня весточку, но теперь пытаешься меня убить.

— Теперь я и сама смогу передать, — проворчала она, но сияние с пальцев исчезло, — Это — Губитель Древа? А кто ты?

— Догадайся, Дочь Луны, — показывая свой профиль, я приподнял подбородок, глядя на тёмное море. Ночь вступала в свои права, закат цеплялся последней сияющей каплей за горизонт, но вот и она исчезла.

Когда вокруг стало темнеть, я почувствовал себя увереннее. Наверное, потому что Всеволод Тёмный восемнадцать лет обитал во Тьме… А может, потому что я и вправду бог мрака.

— У тебя татуировка лиственника на спине, — сипло произнесла Агата, — Как ты можешь быть… кхм… Хмороком?

— А он может быть Сумраком? — и я снова призвал Кутеня.

Цербер выскочил из Тьмы и, усевшись на гальку, разинул пасть. Сверкнули белоснежные зубы, так резко выделяющиеся на фоне кромешной головы. На груди у него мерцала звёздочка, которую, как я понял, цербер мог в любой момент увеличить до размеров всего тела.

Агата, отступив ещё на шаг, молчала. Судя по лицу, внутри неё явно происходила какая-то борьба.

Зудящее чувство, что время уходит, никуда не исчезло. Только теперь оно не зависело от того, набирает колдунья силы или нет.

Я похлопал по камням рядом со мной.

— Агата Ясная, садись и рассказывай.

— Бросс, я на все эти фокусы…

— Я спас жизнь твоей дочери Креоны, — отчеканил я, глядя ей в глаза. Да, сейчас я озвучил самую страшную её тайну.

Секрет матери, которая когда-то нарушила правила монастыря и понесла от заезжего мага. И она не смогла бросить дочь, положила все силы на то, чтобы позволить ей остаться в монастыре.

Нет, мать не убила слуг, которые знали об этом. Но воспользовалась запретной магией, стерев им память, и отправила за тридевять земель, подальше.

И теперь даже настоятельница не знала, что бестолковая ученица Агаты Креона — ещё и её дочь. Хотя, может, и догадывалась.

Я ни хрена не понимал, откуда это всё узнал, но воспользоваться этим прозрением следовало грамотно.

Потрясённая Агата Ясная несколько секунд просто молча смотрела на меня. Я чувствовал её мысли, её желания — стереть с лица земли этого настырного бросса, и тайна исчезнет вместе с ним. Вот только не всё так просто.

Вздохнув, Агата опустилась рядом, подогнув колени. Некоторые камни были острые, но колдунья холода даже не поморщилась.

— Ты не можешь быть… — снова начала было она, но я, подняв ладонь, остановил её.

— Ответь только — если бы я и вправду оказался воплощением Хморока, то ты должна убить меня?

— Да.

— Хм-м, — я потёр подбородок, — Но ведь Хморок — северный бог.

— Бог мрака.

— И что? Твоя Морката — богиня луны и холода. И, насколько знаю, Хморока вы тоже должны чтить…

— Мы и чтим, — уклончиво ответила Агата, — Но легенда гласит, что возвращение бога мрака нарушит равновесие и ввергнет мир в хаос. Кодекс Совета Камня гласит, что каждый из нас должен хранить равновесие.

Она говорила явно заученными фразами.

— Чтим, но не ждём, — усмехнулся я, — То есть, бога мрака нет, а равновесие есть. Так, что ли? Что у вас тут, на хрен, происходит?!

Агата поджала губы.

— Наш мир такой, какой есть. И существует он так уже тысячи лет. Совет Камня — это проекция в человеческий мир «договора равновесия» между богами. И великая Морката точно так же чтит его.

Что-то мне подсказывало, что богиня Морката делает это не от хорошей жизни. И единственный бог, кому может быть выгоден такой договор — Яриус. То-то весь север «кишит его паладинами»… И всё это — благое «равновесие»!