В пыльном полумраке торгового зала повисла звенящая тишина. Только сейчас Кали поняла, что не дышит. Только сейчас она позволила себе стон боли. Её левое плечо было прострелено навылет. Надо бы чем-нибудь перевязать руку, но это потом. Сейчас ей нужно бежать.

Не заморачиваясь с дверьми, она просто шагнула через стену и буквально попала в объятья к крепкому мужику, в неопрятной бороде которого застрял лист петрушки.

— Опа! — осклабился он, сцапав Кали за талию.

Его левая рука по-хозяйски проверила упругость её ягодицы.

— Слыш, Баян?

— А?

— Это мы удачно зашли, — заржал петрушкобородый бородач, источая крепкий луковый духан. — Ты куда намылилась, цыпа?

Кали, нащупав на поясе мура нож, без промедления загнала лезвие ему под левую лопатку, через силу мило улыбнулась муру и холодно ответила:

— Отсюда не видать…

— А-а-а-а!!! — заорал петрушкобородый.

Уже заваливая на себя тело бородача, она бросила рукоять ножа и нащупала эргономичное ложе «Соболя».

Хорошо, что он такой лёгкий — из любимой «Волги» с одной руки так ни в жизнь не выстрелить.

Петрушкобородый закрывал широкой спиной от неё пулемётную багги. Вот за пулемётом-то и сидел Баян, схлопотавший пулю в живот. Он всё ещё разворачивал тяжёлый КПВТ, когда Кали уже успела выбраться из-под туши петрушкобородого и влепить в него ещё две пули. Оба выстрела были смертельными, Кали выстрелила бы ещё раз, но патроны в магазине закончились.

Всё ещё не придя в себя до конца, она сменила магазин в «Соболе» на новый и присела над петрушкобородым муром. В его ухе торчал наушник

гарнитуры связи. Его-то блондинка и сунула себе в ухо, а рацию переместила в карман.

— … ас объедем магазин и попробуем зайти с чёрного хода. Слыш, Баклан?

— М-м-м-м? — неопределённо промычала Кали в ответ.

— Смотрите, не шмальните в нас…

Передача завершилась нервным смехом с той стороны. Сейчас ЗИЛ объедет квартал и будет здесь. Надо было бежать, но Кали, что называется, уже закусила удила. Её несло так, что она сама ошалела от ветра, свистевшего в ушах на поворотах. Трупы незапланированно плодились вокруг с пугающей даже для неё скоростью.

Осмотревшись, она остановила взгляд на багги, а точней на крупнокалиберном танковом пулемёте, и полезла на место пулемётчика, отпихнув ногой труп пулемётчика. И снова ей повезло. Она успела усесться в багги и развернуть пулемёт в сторону перекрёстка ровно в тот момент, когда из-за поворота выехал тюнингованный по самое «не могу» ЗИЛ.

Перекрестье прицела остановилось на пулемётном гнезде.

— Ты шо творишь, Баян?

— Не Баян я и даже не Баклан…

— А хто ж? — придурковато спросил мур с той стороны.

— Я Кали, богиня смерти, а это мой мир. Мне отмщение! Аз воздам, мразь!

— Шо, мля?

— Тикай з городу, тоби…

Последнее слово утонуло в грохоте очереди. Бронебойные патроны прошивали самодельную броню словно туалетную бумагу. Трассёры в два счёта подожгли самодельный бронетранспортёр. Через пять секунд он взорвался.

Ближе к утру Ли всё-таки задремала — сказались перелом и общая истощённость организма. Но полноценным сном это назвать было нельзя. Так, забытье, поверхностное и тревожное, в котором реальность причудливо смешивается с образами из подсознания, рождая кошмарные видения.

Для полноты мучений не хватало разве что храпа Пумбы, но атомит на этот раз то ли сделал выводы и больше заснуть себе не позволял, а то ли просто как-то более удачно лёг. Верить Ли хотелось в первое, но опыт подсказывал — не стоит, оставайся на чеку сама.

Рассвет застал блондинку разбитой, злой и голодной. Выплюнув споран, она резко отбросила одеяло и, забыв о сломанной ноге, встала. Щиколотка тут же напомнила о себе болью, но не такой резкой и сильной, как днём ранее. Ли попробовала аккуратно походить по дому без дополнительной опоры, и у неё даже получилось. Теперь главное — не переломаться повторно.

Пумбы нигде не было видно. И если бы у двери не стоял его топор, Ли грешным делом решила бы, что атомит ушёл. Интересно, куда он умудрился слинять и зачем?

Атомит обнаружился в соседнем доме — том, куда он ночью отнёс убитых бегунов. И занят он был делом, которое Ли предпочла бы не видеть, но было поздно.

Блондинку замутило. Пустой желудок забулькал в попытке сохранить немногочисленное содержимое, Ли отвернулась, помогая ему всем, что было в её силах. Но перед глазами всё равно стоял Пумба с окровавленным подбородком и человеческой печенью в руке.