«А я ещё не готов?»

«Ещё нет, — он говорил мягко, совершенно не свойственным для него тоном, словно успокаивая меня. — Тебе осталась ещё одна ступень твоего восхождения. Ты должен понять, что всё в этом мире едино. Ты должен объединить внутреннее и внешнее. И вот тогда твоё обучение будет закончено, а я смогу стать отдельной личностью».

«Класс, — ответил я, подпуская сарказм даже в мысленный голос. — Спасибо. Мне очень помогло».

Архос ничего не ответил. Он предпочёл наблюдать. Как, собственно, и я. Мне не хотелось участвовать в семейном застолье, но покинуть родных после стольких дней разлуки я тоже не мог. Поэтому тихонько сидел на своём месте, смотрел и слушал.

От тягучих, неспешных мыслей меня отвлёк Филипп, подошедший ко мне и позвавший отойти. Я встал и двинулся за ним к окну. Даже предположить не мог, что он хочет мне сказать, и был немало удивлён.

— Никита, — сказал он тем тоном, которым ко мне в последнее время обращались через одного. — Я хочу извиниться перед тобой, за то, что насмехался и был несправедлив. Последние события многому меня научили. Но самое главное, я понял, что выжить мы все сможем лишь в том случае, если все будем держаться вместе. Когда род сплочён, он гораздо сильнее и сможет выстоять в любой ситуации. Прости меня и помни, что я — твой род. Я всегда буду рядом, если нужен.

— Конечно, брат, — ответил я, улыбнувшись. — Рад, что ты это понял. Я прощаю тебя и не держу зла. Я — твой род. Я всегда буду рядом, если нужен.

Последние слова были ритуальными, но у нас обоих они вырвались совершенно искренне и между нами повис небольшой смерч, закрепляющий наши родственные отношения.

Мы пошли обратно за стол, и я видел, что Филипп значительно повеселел. Это хорошо. Сильный род выстоит в любой ситуации. Тут он прав.

За столом обсуждали покрасневшую от излишнего внимания Карину.

— Это же надо выдать такой рост! — говорил Александр Игоревич, держа в руке бокал.

Он сильно постарел за последнее время, но сейчас стал более благообразным. Фон Боде оставила, конечно, на нём шрамы, но они заживали, и это было видно.

— И главное — полный контроль, — продолжал нахваливать дочь отец. — А недавно приезжал Федя Кропоткин и просил у меня разрешения ухаживать за Кариной.

— Надеюсь, ты его гнал грязными тряпками? — усмехнулся я, понимая, что в отсутствие самого Кропоткина подобные шутки мало кто поймёт.

— Никита! — прикрикнула на меня сестра, но по-доброму, корча смешные гримаски. — Молнию захотел в пятую точку?

— Ох, простите, повелительница молний, — церемонно проговорил я, а затем снова поймал тихое настроение. — На самом деле я совсем не против их дружбы. Кропоткин — очень хороший друг, так что нашу Карину он не обидит.

— Не обидит, — согласился отец и покивал головой. — Мы же её решили на подготовительные курсы к университету отдать, — вспомнил он. Видимо, эта информация циркулировала в семье уже давно, и лишь я ни сном, ни духом. — А вернётся, небось, уже не к нам.

— Ну, пап, — попросила Карина, которой было максимально неудобно, что её вообще обсуждают за столом.

— Хорошо, хорошо, — сдался тот и повернулся к старшему сыну. — А ты что нам расскажешь?

Николай тоже предпочитал молчать. И сейчас пытался просто отмахнуться, но, увидев, что на нём сошлись глаза всех родственников, развёл руками.

— А у меня пока не складывается, — он пожал плечами и помотал головой. — Виделись мы пару раз с Катериной и поняли, что совсем не предназначены друг для друга. Она, вон, по Никитке нашему сохнет, это да. А я ей не интересен.

— Молодёжь! — значительно проговорил Александр Державин таким тоном, словно это слово объясняло вообще всё. — А я вот тоже познакомился с очень милой женщиной, — ну тут, надо сказать, мы напряглись все. — Нет-нет, — он замахал руками, — ничего такого, что было раньше. Милая вдова из рода Вяземских, что ухаживала за мной всё то время, пока мне лечили голову. Заодно и душу мне успокоила.

— Если что, отец, мы совсем не против, чтобы у тебя всё было хорошо, — высказался я, и Карина с Николаем меня горячо поддержали. — Тогда был особый случай, и ты сам это понимаешь. А хорошей женщине рядом с тобой мы будем только рады.

— Я понимаю, — ответил он и улыбнулся всем нам. — И спасибо вам всем огромное за поддержку. Но пока я решил не спешить, чтобы вдруг не повторилась ситуация с той… баронессой. Я обязательно покажу вам свою милую, но позже, хорошо?

— Конечно, отец, — сказал Николай.

Разговор снова потёк на различные семейные темы, которые казались мне при всей их внешней важности невероятно скучными.

В это время как раз проснулся Штопор и выбрался посмотреть, что происходит снаружи. Возле меня как раз стояло блюдо с оливками. Я взял одну и бросил ему, чтобы он поймал. Фамильяру явно понравилась игра, и мы с ним стали гонять по столу оливки, на время забыв про всё на свете и про всех вокруг.