— Кто ты?

Едва я это спросила, тело будто молнией пробило, впечатывая меня в замкнутые двери лифта. Механическая коробка, дрогнув, издала противный писк и освещение разом погасло, оставляя мигать лишь алую лампочку на потолке. Но мне на неполадки с техникой было плевать. Сердце обожгло огнем, вырывая последний воздух из легких, а я сложилась пополам, стараясь сделать хоть вдох. Один вдох. Не получалось. Закашлявшись, я сползла на пол.

— Что с тобой?! — из голоса незнакомца исчезли все ехидно-насмешливые нотки, оставляя после себя лишь недоумение, помешанное на страхе.

Секунду назад он был на расстоянии пары шагов, и вот уже рядом со мной, на коленях, придерживал за подбородок, чтобы прочесть что-то на моем лице. Уверена, ничего, кроме мучительной боли и расширенных от ужаса глаз от там не увидел.

Кожа под шеей пылала. Будто почувствовав это, парень быстрым движением просунул руку под лиф платья и резко сорвал с меня клановый артефакт, который в его ладони оплыл и стёк на пол, превратившись в золотистую лужицу расплавленного металла. Безднова пасть! Невозмножно!

Дышать сразу стало легче, но в месте соприкосновения кулона и кожи все еще жгло, будто на мне поставили клеймо.

— Как?.. Он неразрушим.

— Он неразрушим для механического воздействия, — парень задумчиво смотрел на остатки артефакта, потом аккуратно дотронулся до него пальцем, определяя температуру. Видимо, она его удовлетворила, и уже в следующее мгновение он держал в руках уничтоженный кулон. — А это реакция на магическое. Поздравляю, тебя только что пытались убить, Принцесса.

— Не понимаю...

— Тут как раз все просто, — ответил он, все еще задумчиво разглядывая то, что осталось от медальона и инкрустированного в него красного камня. — Артефакт перехватил магический поток и замкнул на себе. По сути, он спас тебе жизнь.

По сути спас, но жжение в районе груди и не думало стихать. Поморщившись, я коснулась раны через ткань платья, которая слегка пропиталась кровью. Что не осталось незамеченным для моего нового знакомого. Он проводил взглядом мои действия и вдруг потянул ко мне руку.

— Дай посмотреть.

Шикнув, я шлепнула его по тыльной стороне ладони, за что удостоилась насмешливого взгляда и кривой ухмылки. А губы у него красивые... В меру пухлые и наверняка... Так стоп! Пришлось даже чуть тряхнуть головой, прогоняя наваждение. Но, определенно эти губы казались мне знакомыми.

— Руки убрал!

— Как скажете, ваше высочество, — подчинившись, прошипел он. Уже без прежнего ехидства, а скорее с раздражением.

Передав остатки украшения в мои похолодевшие руки, незнакомец выпрямился. Лифт вдруг дернулся и пришел в движение.

— С артефактом все ясно, — прошептала я, сжимая кусок расплавленного золота и то, что осталось от красного камня. Будто могла таким образом восстановить утерянное, но прекрасно понимала, что это невозможно. — И теперь он уничтожен.

— Верно. Ну ничего, позвонишь папочке, он тебе новый пришлет. Или сразу десяток.

Я могла бы сказать этому наглому типу, что артефакт был в единственном числе. Он из поколения в поколение передавался наследникам альфы, и другого такого просто нет. Поэтому я не могла попросить замену. Да и в принципе просить что-то у Эктора Спелла не могла.

Однако я молчала. Сил не осталось даже на то, чтобы распрямить плечи. Столько всего на меня навалилось сегодня, и кажется, я себя переоценила. Оказалась не готова, хотя отчаянно убеждала себя в обратном. Даже не заметила, как встала с пола и отвернулась от оборотня, упершись лбом в прохладный метал кабины. Мысли слегка прояснились.

Наконец, лифт едва заметно дернулся и замер на девятом этаже. Переведя взгляд на табло, я отметила, что мой случайный попутчик собирался выходить на одиннадцатом — верхнем. Именно это число было подсвечено среди всех остальных, оставшихся тускло-серыми. Но там лишь библиотечная башня — потрясающе красивое место, которое я любила всем сердцем. Это он на ночь глядя читать собрался? Хотя, там открыто круглосуточно.

— Это преподавательский этаж, — как для умственно отсталой пояснил парень, когда я переступила порог лифта.

— Я знаю.

— Пошла доложить ректору? — насмешка прилетела в спину, больно ужалив. — Так он все еще внизу.

— Я знаю, — повторила, ощущая себя попугаем. Радужным, красивым, но заточённым в тесной клетке, из которой его выпускают лишь на час в день, чтобы пролететь несколько кругов по до боли знакомой комнате.