— Малыш. — Он тянется к моему лицу, его большой палец проводит по моей щеке, ловя слезу. — Почему ты плачешь?

— Жизнь — это просто замкнутый круг, понимаешь? — Я пытаюсь рассмеяться, но вместо этого получается всхлип. — Мы потеряли мою маму, и сегодня у нас появится девочка.

— Ты права, — мягко говорит он, его глаза светятся, когда он изучает меня. — Мы прошли полный круг.

— Моя мама была бы рада познакомиться с ней. — Мой смех становится водянистым, и я закрываю рот рукой, мои глаза на мгновение зажмуриваются. — Я бы хотела, чтобы она не была такой, какой была.

— Ты не могла изменить ее, как бы ты ни старалась. — Он обхватывает мое лицо обеими руками, наклоняя его вверх, и я открываю глаза, чтобы увидеть, что он смотрит на меня с безошибочной любовью. — Но теперь у тебя будет маленькая милая племянница, и мы должны убедиться, что она знает, что ее любит семья.

— Я не могу ждать. — Я нахмурилась. — Они так и не сказали мне, как они хотят ее назвать.

— Я не уверен, что они сами знают. — Спенсер наклонился, прижался своим ртом к моему. — Я горжусь тобой.

— Почему? — шепчу я.

— Ты была такой сильной. Я знаю, что это было нелегко.

— Разве плохо признать, что я немного испытала… облегчение? — Последнее слово я произношу едва слышным шепотом.

— Нет. — Он качает головой. — Ты можешь признаться мне во всех своих истинах.

— Всех?

Он кивает.

— Например, что я люблю тебя больше, чем кого — либо другого на этой планете?

Его губы кривятся в небольшой улыбке. — Я чувствую то же самое.

— Правда?

— Да. Ты знаешь, что да. — Он снова целует меня, на этот раз глубже. — Я люблю тебя, Сильви Ланкастер.

— Я тоже тебя люблю, Спенсер Донато.

— Пойдем в квартиру твоего отца?

Я вздыхаю. — Полагаю, мы должны появиться.

Он убирает свои руки с моего лица, обхватывает меня и направляет к задней части лимузина. — Все будет хорошо, Сил. Она больше не сможет причинить тебе боль.

Эти семь слов не отпускают меня на протяжении всей поездки. Пока мы были в квартире моего отца, общались с семьей, встречались с некоторыми старыми друзьями моей матери. Они были моими любимыми собеседниками. Они знали Сильвию до того, как она изменилась в худшую сторону. Когда ее отрицательной чертой было добиваться того, чего она хотела, невзирая на последствия. Они рассказывают мне историю за историей, и я смеюсь до боли в животе, благодарная за то, что отвлеклась.

Групповое сообщение пришло всем нам ближе к концу дня, когда собрание уже заканчивалось. Уит отправил его мне, Спенсеру, отцу и Каролине.

Уит: Три килограмма и двести грамм. Рост 50 сантиметров. Легкие такие же громкие, как у ее мамы.

Текст сопровождается фотографией краснолицего, хнычущего малыша.

Мы все улыбаемся. Мой отец сияет от гордости. Каролина выглядит довольной. Спенсер обнимает меня за плечи.

Я: Как ее зовут????

Каролина: Да! Мы умираем от желания узнать!

Уит тратит несколько минут на ответ. До такой степени, что я топаю своими черными Лабутенами по мраморному полу кухни моего отца, и меня охватывает разочарование.

Когда, наконец, приходит сообщение, я не могу открыть его достаточно быстро.

Уит: Ее зовут Айрис.

— У вас есть прабабушка по имени Айрис, — говорит отец, его глаза подозрительно блестят после того, как он прочитал текст.

— Мне это нравится, — говорю я со вздохом.

Мое сердце переполнено.

Глава 37

Спенсер

Мы возвращаемся в мою квартиру после собрания, голова Сильви тяжело опускается на мое плечо. Она так устала. Последние несколько дней были тяжелыми, и хотя я знаю, что она пытается скрыть облегчение, которое испытывает из — за смерти матери, от всех остальных, она знает, что всегда может быть честной со мной.

Так же, как и я должен быть настоящим с ней.

— Ты проснулась? — Мой голос звучит мягко в замкнутом пространстве машины, между нами и водителем возвышается стена.

У нас полное уединение. Я уже обследовал машину на предмет возможных жучков. Я слишком долго в этом деле, чтобы допустить такую ошибку, как эта.

Она медленно поднимает голову, ее взгляд ищет мой. — Да. Все в порядке?

— Не совсем. — Из меня вырывается тяжелый вздох. — Мне нужно тебе кое — что сказать.

— Ты наконец — то собираешься признаться в своих истинах? Тех, которые ты скрываешь от меня? — В ее голосе звучит надежда. Никто другой не захочет знать такое дерьмо.