Она хмурится. — Разве тебе не нравится твоя мама?

— Я люблю тебя, — говорю я без колебаний.

Она хмурится. — Тогда ты должна хотеть все время быть дома. Со мной.

Но я не хочу. Как мне сказать ей это, не ранив ее чувств?

В мою частично открытую дверь быстро стучат, пугая нас обоих. Мы поворачиваемся, чтобы увидеть моего отца, стоящего в дверном проеме, в его глазах появляется беспокойство, когда они встречаются с моими.

— Ты в порядке, жучок? — спрашивает он, его голос нежен.

Прежде чем я успеваю ответить, мама отвечает.

— Не называй ее так. Она не жук. — Мамин рот кривится, когда она говорит “жучок”. Как будто это плохое слово.

— В порядке, — говорю я папе, хватая единорога, которого он подарил мне пару лет назад, и обнимая его. — Это просто простуда.

Я кашляю, как бы подчеркивая свои слова.

Он хмурится еще больше и бросает взгляд на маму. — У нее ужасно хриплый голос.

— Завтра утром у нас прием у врача, — отвечает мама холодным голосом.

Разочарование наполняет меня. Я не хочу идти к врачу. Я хожу к ним постоянно. Это просто простуда. В этом нет ничего особенного.

— Ты всегда водишь ее к врачам, но, кажется, ей никогда не становится лучше. — Папа быстро улыбается мне, прежде чем вернуть свое внимание к маме. — Как ты думаешь, почему это?

— Что ты пытаешься сказать? Что ты сомневаешься во мне? Они все еще пытаются выяснить, что с ней не так. — Она начинает покидать мою спальню. — Мы сейчас вернемся, дорогая.

Я смотрю им вслед, слышу, как они яростно перешептываются в коридоре, и когда их голоса повышаются, я закрываю глаза, позволяя подушке прикрыть мои уши.

— Почему бы тебе хоть раз не позволить мне позаботиться о ней? Что бы ты ни делала, это не работает.

— Как ты смеешь так говорить? Как будто это я виновата, что она больна. Мы не знаем, что с ней не так! По крайней мере, я хоть что-то делаю и пытаюсь ей помочь.

— Я хочу помочь, но ты никогда мне этого не позволяешь. Как будто ты хочешь, чтобы она была только твоей.

— Может быть, и так. Может быть, она — это все, что у меня есть. Не похоже, что тебя волнует, что нужно мне или что нужно ей.

Мой отец замолкает. Я практически чувствую его гнев, да и ее тоже.

Они всегда злятся, когда говорят обо мне. Она также говорит о нем, когда остается со мной наедине. Жалуется на папу и на то, что он ее больше не любит.

Мне это не нравится. Я не хочу этого слышать. Ее слова пугают меня. Иногда…

Она пугает меня.

Глава 1

Сильви

Три года назад

— Сделай выбор, — шипит мама, грубо хватая меня за руку.

На этом месте точно останется синяк.

Я вырываюсь из ее хватки, потирая место, где она дотронулась до меня, прежде чем бросить на нее взгляд. Как обычно, это не имеет никакого эффекта. — Нет. То, о чем ты просишь меня, невозможно.

Нежная бровь изгибается дугой. Моя мать классически красива. И хорошо сохранилась. Ни единой морщинки на лице, но это никого не волнует. Мой отец бросил ее много лет назад. У нее нет мужчины в жизни. Ей не на чем сосредоточить свое внимание.

Только если не на мне.

— Нет ничего невозможного, дорогая. Ты, как никто другой, должна это понимать. Посмотри на себя. Ты — живое чудо.

Ярость превращает мою кровь в лед. Я жива только потому, что поняла, что она делала со мной, годами убеждая команду врачей, что со мной что — то не так, хотя я была в полном порядке.

Совершенно здорова.

Все это время она травила меня неизвестными токсинами. Лишала меня всего самого необходимого. Не давала мне спать, заставляя меня выглядеть и вести себя все хуже и хуже.

Клянусь, я помню, как она держала подушку над моим лицом, пока я пыталась дышать. Было ли это на самом деле? Или это плод моего слишком активного воображения?

Я до сих пор не уверена.

Несмотря на то, что я несколько раз сталкивалась с ней, называя ее виновной в том, что она со мной делала, она делает вид, что этих разговоров никогда не было — и я тоже. Зимой младшего класса средней школы, когда я чуть не умерла от передозировки от собственной руки в противовес тому, что она со мной делала, она, наконец, прекратила свой фарс. Ее спектакль.