— Я бы сделала аборт, — говорит она без колебаний.

Тревога врезается в меня, заставляя меня отпрянуть от нее. — Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду то, что говорю. Я не могу быть мамой. Во — первых, я слишком молода. Во — вторых, что если я стану такой же, как… она? — Последнее слово она произносит шепотом, имея в виду свою мать.

— Ты совсем на нее не похожа, — быстро говорю я.

— Я точно такая же, как она, — возражает она, посылая мне взгляд, который говорит: — Давай, блядь, давай. — Я манипулятивная и требовательная. Эгоистичная. Тщеславная. Все ее плохие черты у меня. Вот почему я никогда не смогу стать матерью. Я сделаю со своим ребенком все то, что она сделала со мной. Может быть, даже хуже.

Это говорит ее собственная паника и беспокойство. Она прошла через столько всего, она никогда не поступит так со своим ребенком. Я просто не верю, что Сильви способна на это.

— Ты бы никогда не смогла бы этого сделать. — Я дергаю ее за руку, притягивая к себе, и она охотно идет, уткнувшись лицом в мое плечо, как будто не может на меня смотреть. — Я знаю тебя, Сил. В тебе нет ни одной злой косточки.

Она поднимает голову, недоверчивое выражение на ее лице ясно. — Это неправда, и ты это знаешь. Я ужасна. Я злая. Ты всегда говорил, что я похожа на ангела, но я — замаскированный дьявол. Или падший ангел. Не знаю, что хуже. Почти уверена, что это одно и то же.

— Я просто дразнил тебя…

— Нет. — Она покачала головой. — Не утруждай себя спорами со мной. Это правда. Моя душа черная. Мои крылья тоже черные. Этот костюм на Хэллоуин — идеальное отображение того, кто я есть.

— Ты надела его, когда тебе было шестнадцать. Ты не такая…

— Прекрати. — Ее голос тверд, заставляя меня замолчать. — Не оправдывайся передо мной, когда ты уже говорил мне подобные вещи.

На мгновение мы замолчали, анализируя друг друга. Воспоминания проносятся в моей голове одно за другим, и я уверен, что с ней происходит то же самое.

— Ты паникуешь. — Я тянусь к ней, обхватываю ее лицо, заставляя посмотреть на меня. — Ты не забеременеешь.

— Мне нужна утренняя противозачаточная таблетка, — шепчет она, ее голос умоляет. — Боже, почему этот дом должен быть так далеко от цивилизации.

— Ты не собираешься заводить ребенка. Ты просто сходишь с ума.

— Не без оснований.

Точно. А иногда с ней невозможно договориться.

— Я бы не хотел, чтобы ты принимала таблетки, — пробормотал я, ослабляя хватку и проводя пальцами по ее мягкой щеке.

— Почему, черт возьми, нет?

— Если бы мы сделали ребенка? Я и ты? — Я не могу смириться с мыслью, что она разрушает единственное хорошее, что могло бы получиться из этого союза.

— Это просто ты шовинистический самец. — Она обводит пальцами мои запястья, отстраняясь от моих прикосновений, прежде чем скатиться с кровати. — Хочешь посеять свое семя в каждой женщине, которую пожелаешь.

— Посеять мое семя? — Я начинаю смеяться, наблюдая, как она идет через всю спальню к комоду с другой стороны, выставляя напоказ свою идеальную задницу. Она определенно набрала вес с тех пор, как я в последний раз был с ней вот так, и это ей очень идет. — В каждой женщине?

Она выдвигает ящик и достает пару кружевных, прозрачных трусиков. — Я уверена, что есть много женщин, которых ты желал на протяжении многих лет.

Я не был святым в течение почти трех лет без нее, не могу лгать. Но нам не нужно обсуждать и это. — Я не хочу заронить свое семя ни в одну женщину.

Кроме тебя.

Эти два невысказанных слова звенят по всей комнате, но она делает вид, что не слышит их. Она слишком сосредоточена на том, чтобы надеть трусики, натянуть их на свои стройные бедра, прикрывая свою восхитительную киску.

Мой член возбуждается, и я тут же хочу ее снова.

— Ты все еще хочешь начать со мной все сначала? — Она поворачивается к кровати, ее руки лежат на бедрах, на ней одни трусики и больше ничего. Ее волосы высохли и превратились в дикую копну светлых волос вокруг головы, а ее кожа буквально сияет, клянусь. Она — образец здоровья. Великолепная.

Сексуальная.

Вся моя, если я захочу.

Я сажусь, натягивая на себя плед и прикрывая свой растущий член. — Я думаю, мы слишком далеко зашли, чтобы начинать все сначала.

— Я же говорила тебе. — Она вскидывает руки вверх. — Эти хождения туда — сюда — боль в заднице.

— Согласен.

— Я не хочу возвращаться в Нью — Йорк.

Вздох вырывается из меня, и я потираю затылок. — Я знал, что ты это скажешь.

— Но я бы вернулась в Нью — Йорк, если бы это означало, что мы действительно будем вместе. — Она прикусила губу, выглядя такой испуганной, что мне хочется только утешить ее.

Я удивлен ее признанием. Это очень важно для нее. Сильви не идет на жертвы ради кого — то одного.