— Это очень мило. — Взгляд Каролины возвращается к моему. — А что насчет Спенса?

Я хмурюсь. — А что с ним?

— Он тебе все еще дорог?

Я машу рукой. — Это было очень давно.

Она вскидывает бровь. — Не совсем.

— Я вышла замуж и овдовела с тех пор, как в последний раз разговаривала с ним. Он, конечно, живёт дальше. — Я мало слышала о его личной жизни, но я вообще мало слышала о нем с тех пор, как мы в последний раз были вместе. Он всегда был закрытым человеком. Даже немного скрытным.

Может быть, поэтому меня всегда тянуло к нему. Я люблю хорошие секреты. В конце концов, я эксперт в их сохранении.

— Я полагаю. — Таинственный голос, которым Каролина только что это сказала, приводит меня в ярость.

— Так и есть. — Мои слова, мой тон настойчивы. Я не могу поверить, что он все еще может дать мне еще один шанс. Даже если бы он дал…

я не заслуживаю его.

— Дорогая.

Мы поднимаем головы вместе и видим, что над нами нависает наша мать, хотя ее взгляд обращен только на меня.

— Что? — раздраженно восклицаю я.

Фальшивая радость на ее лице мгновенно исчезает. — Я надеялась, что мы сможем поговорить. — Она бросает взгляд на Каролину. — Наедине.

Каролина вздохнула и поднялась на ноги. — Как обычно, игнорируешь меня. Мне нравится, что ты не изменилась, мама. Можешь занять мой стул.

Она уходит, прежде чем я успеваю остановить ее, мой взгляд задерживается на затылке Каролины, когда она покидает меня.

Оставляет меня одну.

С нашей матерью.

Женщиной, которая пугает меня по сей день.

— Наконец — то. — Мама опускается на место Каролины, ее улыбка направлена прямо на меня. Она безупречна в винтажном платье от Оскара де ла Рента. Я знаю это только потому, что видела его в ее гардеробе, который я всегда любила перебирать, когда была маленькой. — Ты хорошо выглядишь, Сильви.

— Спасибо. — Это только потому, что я вырвалась из ее лап. Когда я провожу слишком много времени с матерью, я становлюсь худой и хрупкой. Болезненной.

Вечно болеющей.

— Твои щеки стали более румянными. И ты даже немного… поправилась. — Ее взгляд падает на мою грудь. Мою грудь.

Мой смех звучит грубо, так как скребется в горле. — Я далеко не пухлая, и ты это знаешь.

— Ты определенно набрала вес…

— Прекрати пытаться заставить меня чувствовать себя плохо. — Я могу терпеть ее так долго. — Чего ты хочешь?

— Я так скучаю по тебе, Сильви. Моя маленькая близняшка. — Мама наклоняется вперед, берет мои руки в свои и крепко сжимает их, ее взгляд не отрывается от моего. По крайней мере, у меня не ее глаза. Иначе я могла бы быть ее идентичным близнецом, родившимся двадцать с лишним лет спустя. — Раньше мы все делали вместе, но как только ты вышла замуж, ты попыталась вычеркнуть меня из своей жизни.

Мой взгляд рассеивается. Трудно смотреть на нее. — Мне пришлось.

Она не спрашивает, что я имею в виду, потому что в глубине души она знает. И кроме того, в конце концов, она пробралась обратно. Однажды мой муж умер, и мне нужно было, чтобы кто — то, кто угодно помог мне. — Сильви, посмотри на меня. — Когда мой взгляд снова находит ее, она продолжает говорить. — Я просто хочу быть рядом с тобой, дорогая. Я так сожалею о твоей потере и о том, через что ты прошла в таком юном возрасте. Ты знаешь, что я сожалею. То, что случилось с Эрлом, было… немыслимо.

Я молчу. Нет смысла протестовать против ее сочувствия или ее слов об Эрле. То, что с ним случилось, было просто немыслимо. Никто не должен умирать так, как он.

— Я знаю, что ты страдала из — за Эрла. Ты так много страдала всю свою жизнь. Это было нелегко. У тебя есть все деньги мира, и посмотри, с чем ты столкнулась. — Она сжимает мои руки, как будто никогда не собирается их отпускать. — Я сожалею о том, что случилось.

Есть так много вещей, за которые она могла бы извиниться. Список бесконечен. Но я не верю, что она искренна. Я не думаю, что она сожалеет о том, что сделала со мной.

Я не уверена, что она осознает, что именно она сделала со мной за эти годы. Она делает вид, что между нами все хорошо, когда мы видимся, хотя это явно не так.

Осторожно я вытаскиваю свои руки из ее хватки, игнорируя разочарование на ее лице, когда убираю их. — Я ценю твои извинения. — Почему я так добра к ней, я не знаю. — Но уже слишком поздно.

Она хмурится. — Слишком поздно для чего?

Я не отвечаю. Вместо этого я ухожу от нее, слепо шагая прочь, мое сердце бьется в ушах. Я прохожу мимо людей, когда они подходят ко мне с дружелюбными улыбками и приветствиями на языке, игнорируя их, когда они произносят мое имя. Я не останавливаюсь, пока не оказываюсь у бара, заказываю виски и выпиваю его, как только бармен ставит передо мной стакан.