Дыхание поверхностное. Внизу живота напряжение.

— Ну же, — сквозь зубы стонала я, но довести себя самой до того же состояния не выходило.

Так, проведя четыре дня в относительном спокойствии, я подозревала, что рано или поздно это изменится. Меня потревожат и одну уже не оставят. Не знаю, что помогало принять сей факт, то ли магия печати, то ли состояние полной обречённости, но я не сильно удивилась, когда в узком дверном проёме появились двое.

Один очень высокий, со светлыми, собранными в тугой хвост волосами, со множеством заколок по краям, удерживающим непослушные пряди от попытки из хвоста сбежать. Он виновато смотрел на меня своими зелёными глазами. Я почти ощущала, как он мысленно подбирал правильные слова, прежде чем начать.

Второй тоже был высок, хотя и ниже первого. Его чёрные волосы серебрились вплетёнными в них цепочками и свободно спускались на плечи. Узковатые синие глаза осматривали не меня, но комнату, местами обуглившуюся после неудачных практик.

Мне хотелось прогнать обоих. Я схватила подушку, но в полёт не отправила. Лишь сжала до побеления костяшек. Какая-то часть меня, с ужасом понимала я, радовалась появлению господина. Некая часть меня, похоже, жалела молчавшего императора. Надо же такому приключиться, чтобы двум высокопоставленным особам магия в невесты предложила безродную иноземку? Надо же такому приключиться, чтобы у меня появился личный, пусть и маленький, гарем!

— Что тебя так рассмешило? — подивился император.

— У неё истерика, — заключил господин.

Коэн

Отдав Летту я поехал не домой, но в дом утех. Хотелось проверить ещё раз, как подействует печать теперь, когда ведьма осталась далеко.

Плохо. Сильно. Херово.

Я спокойно вошёл в дом утех. Добрался до отдельной комнаты. Дождался местной девушки, и понесло. Едва печать поняла, что с девушкой я намерен не только разговаривать, как живот свело судорогой. В горле запершило, а слух заполнил глухой шум. Девушка, не видя моего состояния, подбиралась всё ближе. Провела холёной ручкой по моей груди, просунула пальчики под ворот. Придвинулась, упираясь пышной грудью в моё плечо. Призывно дохнула мне в ухо.

Живот свело спазмом. Я согнулся и задышал быстрее. Приказал девушке уйти. Обиженно она напоследок провела ладонью по моей ноге от колена вверх. Зря.

Спазм протолкнул желчь к горлу.

Я еле дышал, сидя прямо на земле и медленно выпивая воду. Она казалась сладкой, а мне постепенно становилось легче. Тогда-то и заметил теневую птицу. Император велел явиться ко дворцу.

В тот момент мысль показалась неплохой. Заодно можно было бы подцепить ещё часть ведьминской печати. Высвободить чуть больше её энергии. Тогда бы Летта совсем не справлялась, а если причина, по которой он позвал меня ко дворцу, её магия, то так с лёгкостью можно забрать её с собой. Ну зачем Муроми нестабильная ведьма под рукой?

Однако всё оказалось не так, как я представлял. И вызвали меня не из-за нестабильности её магии. Муроми позвал меня по причине другой энергии, стихийной. И когда Летта, меча огненные искры во все стороны, оставила нас с императором одних, я закатал собственный рукав. Как я мог не заметить? Как не обратил внимания на новые завитки, обозначавшие ещё одного претендента.

— Что скажешь? — Муроми сбил меня с мысли. — Хорошая ведь идея.

— Нет! — я с трудом сдержался, чтоб не крикнуть следом за ведьмой. — Простите меня, Вашество, но сообщить об этом вот так в лоб — это дурацкая идея. Просто ужасная.

— Но не сама идея, — без ошибки вычленил Муроми главное.

Я вздохнул. Оставить Летту себе никогда не казалось мне дурацкой затеей. Наоборот, весьма привлекало. Девушка она милая, игривая, привлекательная. Смущало лишь, способна ли особа столь хрупкого телосложения родить? Ведьмы, пусть и не сами, выбирают сильных для продолжения рода. Лишь от сильного мага родится ведьма. Да и полукровки от такой связи не выйдет. Либо ещё одна ведьма, либо дети подобные отцу: тенери, в моём случае. Я надеялся, что Летта захочет остаться со мной. Да, не думал о браке, лишь в качестве веи. Всё же она безродна. Такой союз, казалось, никто бы не одобрил.

Вот, нет.

Император водил указательным пальцем по кромке своей чайной чашки. Из-под его руки раздавался едва уловимый гул. Он не только одобрил подобный брак, но и хотел присвоить ведьму себе.

— Опять держишься за переносицу, — Муроми прекратил мучить чашку. — Ты знаешь о печатях больше моего. И если не в силах снять помолвочную, почему бы не закрепить?

— Для чего? — я подавлял раздражение.

— Ты же сказал, она сильна. Да и если это не так, других ведьм нет. Только представь, сколь сильнее станем мы сами, отведав её энергии?

Пусть я рос в этом дворце, в восемь лет переданный под опеку прошлому императору. Пусть на меня частенько скидывали работу няньки для наследных близнецов. Пусть мы сдружились ещё в детские годы, когда два мальца: один активный и бедовый — Рёмине, а другой тихий и вечно приносящий в дом грязные камни — Муроми, вечно таскались за мной по пятам. Делиться женщиной из-за простого хотения я не желал.

— И какая девушка откажется от подобного союза? — Муроми склонил голову и довольно прикрыл глаза. — Это она сейчас артачится, но вскоре передумает. Дадим ей… Сколько предложишь?