Сухоруков снова повысил голос.

— Фамилия, имя, отчество, — он снова четко выговаривал каждый слог.

Я устало покачал головой, и снова представился. Я понял, что меня берут на пушку. Никаких признательных не существовало.

Мне опять задавали те же вопросы.

— Я спасатель ОСВОД, в мои задачи входило страховать двух водолазов. Мы погружались с членами научной экспедиции, которые проводили работы по поиску затонувшего древнего города Акра. Нас снесло течением…

Я повторял свою историю в сотый раз. В глазах мутнело. Я попытался понять, сколько времени. Казалось, что уже полдень. Второй вскользь спросил о Солдатенко. Я рассказал про больницу и то, что он учился в одном классе с отцом.

Сквозь звон в ушах я услышал спокойный голос Сухорукова

— Вот здесь подпиши. С моих слов записано верно, фамилия, имя, отчество полностью. Дата подпись.

Я читал рукописный текст, в точности дублирующий содержание моего рассказа. Всё кроме рассказа о Солдатенко. Его почему-то в протокол не включили.

— Дежурный!

В комнату снова вошел сержант с васильковыми погонами и петлицами.

— Выдай ему матрас и отведи в третью камеру.

— Есть, товарищ капитан.

— Или отсыпайся, Бодров.

Я не помнил, как получал матрас, по каким коридорам мы шли.Где мы останавливались, и где меня шмонали и отбирали ремень. Наконец, мы подошли к железной двери камеры с цифрой «три». Дежурный вместе с надсмотрщиком следовавшим впереди нас остановились. Надсмотрщик заглянул в глазок снаружи, потом прогремел связкой ключей, отпер дверь и сделал шаг назад, молча пропуская меня внутрь.

Я посмотрел на матрас в своих руках и зашел с ним в небольшую камеру.

К раткое содержание предыдущей главы:

Главный герой вместе с Леной и профессором доставлены в местное управление КГБ для допроса. Максим с честью прошел сложное испытание. Он настаивал на своей собственной версии событий, хотя это было сложно. Он устал, а сотрудники Комитета проводили допрос ночью, обвиняя его в попытке бегства за границу, но Максим не сломался. Чем вызвал к себе уважение в глазах оперативников КГБ. Однако, после завершения допроса, его не отпустили, а выдали матрас и отправили в камеру.

Надсмотрщик заглянул в глазок снаружи, потом прогремел связкой ключей, отпер дверь и сделал шаг назад, молча пропуская меня внутрь.

Я посмотрел на матрас в своих руках и зашел в камеру.

Моя камера находились в полуподвальном помещении. Она пустовала — в ней никого не было. Как ни странно, но она показалась мне довольно светлой. Под потолком располагалось зарешеченное окно, сквозь которое яркое солнце освещало выкрашенные в серый цвет стены.

Они были заштукатурены «под шубу», чтобы попавший сюда не мог оставить надписи на них. Раньше я слышал, что в раствор для штукатурки для этого добавляли соль и известь, а потом наносили при помощи специального валика. Поверхность получалась с острыми, как иглы, бугорками.

Через некоторое время я мог убедиться в том, что о «шубу» можно порезаться, прикоснувшись к ним рукой.

К стене была пристегнута металлическая шконка, опускать её мог только надзиратель.

Он зашел в камеру вслед за мной и объяснил это правило, впрочем он тут же при мне ее опустил.

Тут же находился маленький стол со скамейкой они и составляла всю остальную мебель камеры. За невысокой перегородкой находилась ржавая параша. Пол был из каменных плит черного цвета и вытоптан ногами до блеска. Вообще в камере было чисто.

Надзиратель сообщил, что я могу лечь спать. Он развернулся, вышел и с грохотом закрыл камеру. В железной двери громко лязгнули проворачивающиеся языки замков.

Я расстелил матрас и коснулся шершавой стены ладонью. Я мог убедиться в том, что о «шубу» можно, если не порезаться, то порядочно поцарапаться, ненароком прикоснувшись к стене.

Я подошел к столику и рассмотрел царапины на нем:

«Всем гадам воздастся по заслугам! Жизнь везде одинакова»,- прочитал я одну из них.

Расстелив матрас, я подложил сложенную куртку под голову вместо подушки, прилег на шконку и почти мгновенно уснул.

Я снова там, во сне. Шел в чернильной бездне против отлива. И вдруг резко остановился.

На дне, как бы целясь в меня, торчало тупое железное рыло. Я вышел прямо ей в лоб! Ракета казалась неправдоподобно огромной. Когда смотришь в иллюминатор трехболтовки все предметы под водой кажутся больше своего реального размера, но эта махина, казалась просто гигантской.