Бывали, конечно, хорошие дни, но бывали и плохие.

Часов в одиннадцать утра на улицу пришел индеец. Это было настоящее дитя леса, не тронутое цивилизацией, грязный, нечесаный, в набедренной повязке и с коротким кривым копьем в руках. Единственным штрихом, по которому его можно было охарактеризовать, как героя нашего времени, был фитнес-браслет. Правда, носил он его не на руке, а использовал в качестве серьги в правом ухе.

Индеец уселся на противоположной стороне улицы, прямо напротив входа в магазинчик Гарсии, прислонился спиной к стене, положил на колени свое нелепое копье и пристально уставился на витрину с трубками и сигарами.

Необычное явление. Эти парни не любят города и предпочитают не соваться в них без крайней необходимости. Должно быть, они считают, что здесь слишком мало природы…

Явление стало еще более необычным через полчаса, когда к нему присоединился его коллега. Этот был без копья, зато на поясе у него висело здоровенное ржавое мачете. Я вышла поинтересоваться, не могу ли чем-то им помочь в этих каменных джунглях, но они никак не реагировали на мои обращения. Возможно, они просто не говорили ни по-английски, ни по-испански.

К полудню (что очень для него нетипично) в лавку заявился Гарсия и с порога заявил, что повышает мне зарплату (что для него было еще более нетипично).

Сама понимаешь, дела отнюдь не шли в гору, и я опасалась, что вскоре он вообще не сможет позволить себе моих услуг.

— Лишняя сотня песо мне не повредит, — сказала я. — Но с чего этот аттракцион невиданной щедрости?

— Сотня песо? — переспросил он. — К черту сотню песо, Боб. Я собираюсь поднять твое жалованье в два раза. Ведь ты этого достойна.

С последним его утверждением я спорить не стала, но все остальное вызывало законные сомнения.

— Дай угадаю, — сказала я. — Тебе приснилась мадонна, которая сказала, что ты слишком мало мне платишь… Нет, вот версия получше. С тобой связался недавно приехавший в город гринго и попросил повысить мне зарплату, пообещав взять на себя все дополнительные расходы?

Гарсия потупился, и я поняла, что угадала. Впрочем, это была не очень сложная загадка.

Первым моим порывом было позвонить в «Континенталь» и высказать сукину сыну Кларку все, что я думаю о его попытках влезть в мою жизнь, но потом я передумала. В конце концов, я была уверена, что Кларк скоро объявится здесь собственной персоной.

Это было вполне в его стиле.

— Это хорошее предложение, Боб, — сказал Гарсия. — Только дурак бы от него отказался. А я не дурак, я бизнесмен, и если я вижу способ сократить накладные расходы…

— К тебе никаких претензий, — заверила я.

— Хоть с этим разобрались, — сказал он. — А что делают все эти индейцы на той стороне улицы?

— Понятия не имею, — я посмотрела наружу, их там было уже четверо. — Со мной они не разговаривают.

— Попробую я спросить, — сказал Гарсия и направился к ним.

Возможно, тут сыграл свою роль тот факт, что Гарсия был мужчиной, а возможно, он просто знал несколько слов из их языка, но индейцы с ним заговорили и принялись что-то объяснять, отчаянно жестикулируя. Их диалог продолжался минут десять (за это время я успела продать две пачки сигарет местным работягам), а потом Гарсия вернулся ко мне, изрядно озадаченный.

— Это какая-то очень странная история, но похоже, что они здесь из-за тебя, Боб.

Что ж, в моей жизни уже было несколько странных историй, и, думаю, я готова была узнать еще одну, не слишком удивляясь.

— Для странного ритуала, от которого зависит жизнь всего племени, им нужен мой скальп?

— Нет, они не по этой части, — сказал Гарсия. — Просто они считают, что ты — Тласолтеотль.

— Будь здоров.

— Нет, я не… ты издеваешься, да?

— Просто я немного в шоке, — сказала я. — Что такое Тласолтеотль?

— Богиня ацтекского пантеона, — объяснил он. — Эти парни считают, что ты — ее земное воплощение.

И хотя это был уже не первый культ имени меня, я все еще не представляла, что мне с этим делать и как относиться.

— И чего они от меня хотят?

— Тут я не очень понял, — сказал Гарсия. — В целом, они хотят получить твое благословение, наверное. Но я не могу точно сказать, в чем именно оно заключается.

— Любопытно, — сказала я. — А чего именно это богиня?

— Э… —он замялся. — Ну, как тебе сказать…

— Еще любопытнее, — констатировала я. — Скажи, пожалуй, как есть.

— Э… Тласолтеотль — богиня порока, греха, похоти, грязи, очищения, покровительница прелюбодеев и паровых бань.