Утро только разогнало темень леса, как он уже был на ногах. Быстро собрался. Парень отстегнул поводок с русской гончей. Плакса стала резво крутить круги в поисках свежего следа куницы. Лёнька осмотрел ружье, зарядил и испытал уже не в первый раз какое-то похожее чувство ожидания и в чем-то не похожее на прежние чувства: волнующее ожидание встречи с куницей. Вдруг Плакса дала голос. Лёнька проломился «напрямки», через валежник, зашагал на голос и возле разлапистой, не очень высокой хвои увидел собаку. Та тихонько и без злобы несколько раз тявкнула, задрав голову на макушку сосны. «Здесь затаилась, – подумал он про себя, при этом очень внимательно осматривая веку за веткой. – Ага, вон ты где, хитрунья, вижу, вижу», – думал он, не сводя с куницы взгляда. А лесной пушистый зверек, мечта каждого охотника, распласталась на ветке сосны и внимательно рассматривала выжловку, не замечая охотника.

Словно издевалась над ней: «Тявкай, тявкай, ведь не достанешь!»

Охотник подошел незаметно, боясь наступить на сухую ветку. Тихонько поднял ружье и взял зверка на мушку. Тот же час грохнул резкий выстрел, пролетевший эхом по верхушкам соснового бора. И вот зверек летит вниз, сбивая с хвои труху и сухие иголки. Снежная пыль летела ей вслед. Плакса на секунду не сводит с нее глаз, норовя первой поймать трофей, но не успевает его схватить. Лёнька ловит зверька на лету, боясь, что выжловка попортит шкурку зверька.

– Умница, какая же ты у меня умница! – похвалил он собаку. – Отлично, так и дальше мне помогай, – сказал охотник, гладя по голове собаку, и подальше от греха спрятал трофей в заплечный мешок. Кусочек сахара с руки хозяина стал наградой выжловке. – Вперед, Плакса, ищи, будем тропить дальше, – сказал он.

Шляхетский охотник уже вышел на край болота и повернул к опушке леса. «Как раз к вечеру доберусь домой», – подумал он. Его уже манил запах свежеиспеченного пирога да кружка молока с домашним медом. Но не тут-то было! План был сломан совсем не совсем плохой новостью, а скорее, хорошей.

– Ага, вот же, опять свежий след, – тихо сказал охотник, увидев свежий натиск зверька, – немного пройдусь, авось рядом где-то затаилась.

«Крупный «кот» прошел», – рассматривая след куницы, подумал про себя охотник. А хитрая куница то шла редколесьем, порой взбираясь на деревья, и след ее терялся, то опять давала след по снегу. Однако Плакса все хитрости зверька быстро распутывала, да и Лёнька по трухе, осыпавшейся из деревьев, шел правильно. Идя по следу, он осматривал гнезда белок, ворон. «Где-то здесь, а может, в дупле затаилась, на дневку желтодушка», – подумал он. Однако вдруг натиск следа на снегу совсем пропал! Парень испытал какое-то непонятное чувство радости. Он совсем не жалел, что куница его в этом преследовании победила: «Ну и ладно, пора домой, вечереет-то быстро». Однако Лёнька напоследок науськивал Плаксу, вместе немного потоптались вокруг одинокой березы. До других деревьев было метров четыре, следа нет. «Не могла же ты мимо прошмыгнуть, – думал он о хитрой кунице. – И куда же ты делась, вроде и дупла-то не видно…» А выжловка тоже не проявляла интереса к березе. «Ага, что же тут не так… – подумал он. – Точно, обмануть нас хочешь». Охотничий азарт побеждал. Охотник уже не обращал никакого внимания на сумерки и напрочь забыл, что пора выходить из леса. День-то совсем короткий! Глядишь, опять на ночлег придется остаться. Не хотелось!

– Ищи ее, Плакса, ищи, где-то рядом затаилась, – науськивал Лёнька выжловку.

Он знал, что куница спокойно может перепрыгнуть метра четыре от одного дерева до других деревьев. Скоро выжловка дала голос. Удача! След куницы был обнаружен возле высокой и толстой осины. В метрах трех от земли сияло дупло. Выжловка принюхивалась к следам зверька, но голоса не дала. Лёнька тихонько поцарапал ствол осины. Никого! Тогда он сухой палкой грохнул по дереву. Крупный кот высунул голову из дупла, Плакса взвизгнула, завертелась, начала прыгать на дерево. Но выстрелить охотник не успел. Куница опять спряталась в дупле. Долго он грохотал дубиной по стволу сухой осины, прежде чем понял: «Нужно валить дерево!» Пошел снег, все с большей силой, крупные его хлопья облепили одежду охотника, застилали глаза, но сразу потеплело. Ретивая помощница, выжловка Плакса, прыгала на осину, царапала ствол когтями, пыталась добраться до желтодушки.

– Отойди-ка, Плакса, от дерева, дай-ка мне попробовать куницу выкурить! – сказал охотник.

Лёнька достал топор из рюкзака и обухом сильно ударил осину. Сухое дерево загудело, словно колокол, вибрируя от удара. «Ага, так дерево-то пустотелое», – тут же сообразил парень. Поступил по-другому. Теперь он острием топора ударил несколько раз по дереву и – о удача! – пробил дыру в нем. Тут же, взяв в руки ружье, плечом нажал дерево. Раздался треск, и сухая толстенная осина как подрубленная резко повалилась на снег. Но куницы не было! Хотя выжловка тут же яростно накинулась на вершину сухостоя.

«Ясно, тут схоронилась и сидишь», – подумал охотник про себя и был начеку. Вдруг в пробитом отверстии осины с комля какое-то движение, и вот куница пулей вылетела из укрытия, но не пробежала и двух метров, как Плакса зажала ее в своих острых зубах.

– Отдай мне, ну хватит уже. Поймала, молодец! – Лёнька прикрикнул на выжловку и ловко разжал ей пасть, быстро выдернул трофей.

В его руках был самец. Да еще особенный! Тело зверька стройное, сильное, с пушистым хвостом. «Особо крупный попался кот, – подумал про себя охотник, нежно гладя пушистую шерстку зверька. – В первый раз за все годы охоты такой трофей добыл». Он аккуратно положил тушку куницы в рюкзак, топором разбил осину. Хотелось глянуть: почему сюда зачастила куница?

– Ого! – воскликнул он, еще не веря своим глазам.

«Вот так подфартило, так подфартило!» – подумал Лёнька. Он, пчеловод, сразу же увидел кусочки пчелиных сот.

– Ба, да это пчелиный улей – вот же удача. А мед не один год пчелки собирали и носили в эту осину. Вот же почему сюда зачастила куница! – воскликнул он.

Лёнька бортничал два часа. Хорошо, что в рюкзаке был большой крепкий пакет. Соты с медом он быстро загрузил в пакет, а потом сложил все в мешок. Забросил на плечо и крякнул. Ноша-то была очень даже тяжелая и для такого крепкого парня, как был мой брат Лёнька. Почуяв свободу, Плакса рванула вдоль широкой и густой лозы, зацепила свежий след лесной косули, заголосила, заплакала навзрыд. «Ладно, набей ноги, а мне домой пора, – подумал охотник про себя. – С такой ношей не ходок особо далеко», – провожал он взглядом косуль, одна за другой перелетавших в прыжке квартальную линию.