— Давай в стиле дачницы-огородницы? — предлагает Никитос. — Сейчас в городе полно тёток с рассадой.

— У меня нет дачи. Я ничего не понимаю в рассаде.

— Это неважно. Держи.

Он подаёт мне джинсовую панаму с вислыми полями, очки в толстой оправе, штаны с накладными карманами и безразмерную рубашку.

— Оно грязное, — морщусь я.

— Оно чистое. Специально выбирали в секонд-хенде подходящие комплекты. Ты не должна привлекать внимания — ни его, ни других людей. Ты должна слиться с пейзажем и тихонько выполнять свою работу.

Раньше я следила за кем-то только из машины: сидела часами у дома объекта и записывала время включения и выключения света в разных комнатах. Активная слежка с переодеванием — это будет впервые. Я немного волнуюсь, но мне интересно, получится ли у меня выполнить задание.

Никитос словно читает мои мысли:

— Не дрейфь, всё у тебя получится! Главное, не выпускай волосы из-под панамки, уж больно приметные.

Волнистые каштановые волосы — моя гордость и красота. Я скручиваю их в жгут и нахлобучиваю на голову панамку. Надеваю очки с толстыми стёклами без диоптрий. Теперь я точно дачница — мелкая, близорукая, нелепая. Только саженца в руках не хватает.

— Идеально, — резюмирует Никитос.

Захожу в столовую, которую выбрал для обеда Влад Дроздов, и останавливаюсь у витрины с блюдами. Боковым зрением вижу столик у окна, где начальник «Питерстроя» сидит с женщиной и мужчиной. В женщине без труда узнаю Васю — грустную блондинку с неудачной стрижкой и лишним весом. В жизни она — обычная женщина бальзаковского возраста, ни разу не милфа. Сложно представить её в постели с Владом. А мужчина — импозантный товарищ лет пятидесяти пяти. Одет стильно, подстрижен в дорогом салоне. Все трое едят салаты и о чём-то беседуют.

В глаза бьёт солнце, я щурюсь в своих дурацких очках.

Оплачиваю тарелку винегрета и сажусь так, чтобы видеть Влада в профиль. В столовке много людей, но мне удаётся найти отличное местечко для наблюдения. Я даже слышу обрывки фраз: «Конкурс закрытый, но инвестор по старой памяти нас пригласил», — «Это тот клубный дом, про который ты говорил?» — «Да», — «Соглашайся!» Это Влад говорит — «Соглашайся!». Голос у него молодой и звонкий, но интонации властные. Это он решает, в каких конкурсах будет участвовать его бюро, и стильный товарищ кивает в ответ на слова босса.

Со стороны раздачи слышится резкий звук — как будто на кафельный пол упала алюминиевая кастрюля и с грохотом покатилась по кухне. Не все слышат этот скрежет, но Влад быстро поворачивает голову и смотрит, нахмурившись, на буфетчицу. А я получаю шанс разглядеть его лицо.

М-да, фотографии жены и предполагаемой любовницы и на десять процентов не отражают его нестандартной красоты. У него угловатые черты лица, острые скулы, прямой нос и крупный, чётко очерченный рот. Но больше всего поражает контраст между тёмными бровями и белизной кожи. Он словно персик-альбинос, припудренный сияющей пудрой. Идеальная кожа. Глаза у него тоже тёмные, почти чёрные под густыми ресницами, а волосы платиновые. Они коротко подстрижены на висках и сзади, а на макушке длинные. Уложены гелем и открывают высокий белый лоб без единой морщинки. На тонком безымянном пальце блестит обручальное кольцо.

Меня опять накрывает иллюзия, что это юноша-подросток, а не взрослый мужчина, хотя я прекрасно помню дату его рождения. Двадцать шесть ему, а в ноябре исполнится двадцать семь. Видимо, обеспокоенность на подвижном выразительном лице, я бы даже сказала, испуг, создаёт такой эффект. Резкий непонятный звук срывает маску спокойствия. Похоже, у Влада нешуточный невроз, если упавшая кастрюля заставляет его нервничать и крутить головой в поисках источника звука.

А вот на меня он смотрит абсолютно равнодушно. Замечает, но взгляд не задерживает. Я для него пустое место в шляпе. Ну и прекрасно! Я включаю видео на телефоне и снимаю всю компанию крупным планом. Из интересного: Влад ухаживает за Васей — подаёт ей хлебушек, убирает пустые тарелки, чтобы она не заехала в них локтем. Это странно. Обычно начальники не ухаживают за подчинёнными. Или он настолько хорошо воспитан, что проявляет знаки внимания ко всем женщинам без исключения?

Параллельно я жую винегрет, потому что неизвестно, когда удастся снова поесть. В машине валяется бутылка йогурта и булочка в целлофане, но они припасены на вечер.

Троица, за которой я наблюдаю, заканчивает обед. Влад закидывает в рот несколько жевательных резинок и встаёт. Неожиданно он оказывается выше всех посетителей заведения. Наверное, под метр девяносто — я едва ли достану макушкой ему до подбородка. Влад худой, но сложён хорошо — широкие плечи, узкий таз, длинные ноги. Облегающие джинсы не скрывают упругие ягодицы и крепкие бёдра. Осанка прямая. Знатный экземпляр! Неудивительно, что Настя запала на этого нищеброда, хотя могла выбрать жениха побогаче и из приличной семьи.

Энергично работая челюстями, Влад открывает перед Васей тяжёлую стеклянную дверь — это так мило. Заботливый. Когда она проходит мимо него, он кладёт ладонь ей на спину — якобы дружеский жест, но потом ладонь скользит вниз и… оглаживает зад? Что? Влад действительно погладил Василису Чернецову, своего штатного дизайнера, по заднице? Я не верю собственным глазам! Всё происходит так быстро, что никто ничего не замечает. Но по счастливой улыбке Васи и благодарному взгляду, которым она награждает начальника, я понимаю, что не ошиблась.