Вот и теперь он посчитал, что нужно только подождать Линъюаня. Надо просто продержаться до его прихода. Как только он доберется до Дунчуаньских земель, ополчившиеся на шаманов люди отступят, и тогда он, Алоцзинь, расправится со всеми демонами-яо, кто воспользовался бедой его народа.

Можно сказать, что в глазах Алоцзиня братец Линъюань был подобен тому самому горному божеству, кому шаманы посвятили алтарь. Владыка людей будто бы мог все, даже тучи развести руками, и Алоцзинь не просто верил в него, а доверял всем сердцем. Линъюань был для юного вождя шаманов настоящим старшим братом, и тот до сих пор вел его за руку в лунном свете…

– Он ждал меня. Ждал, когда я приду и спасу его.

Впрочем, надо признать, что и сам Алоцзинь, не щадя жизни, сражался бок о бок с воинами своего племени. Он старался выиграть для сородичей время, чтобы они успели добежать до алтаря и укрыться там.

Тем временем некогда мирный Дунчуань со всех сторон пожирало пламя. Жадные языки плясали на равнинах, забирались в ущелья, вырывались из круглых деревянных домов, похожих на грибы. Пожар охватил бескрайние леса и со временем добрался до верхушки горы, где еще недавно собирались шаманы, пели песни, устраивали пляски. Теперь же все потонуло в огне, который обжигал даже высокие просторы неба.

– Старейшина, берегитесь! – вдруг крикнул кто-то.

Услышав предупреждение, Алоцзинь, не оглядываясь, мгновенно соскользнул с коня. И в тот же миг, раззявив огромную пасть размером с целую пещеру, на него кинулся гигантский питон! Послышался глухой удар. Повсюду разлился острый запах крови. Огромная змея не просто бросилась на коня и укусила его, а разом порвала тому брюхо и выпустила кишки. Передние копыта несчастного еще скребли по земле, стремясь унести тело вперед.

Оказавшись на ногах, Алоцзинь не мешкая прокусил себе указательный палец и начертал прямо в воздухе таинственный символ, чтобы затем резко отправить его вперед. Заклинание, выписанное кровью, угодило питону в голову, и мощная ударная волна раскидала Алоцзиня и гигантскую змею в разные стороны. Отброшенный заклинанием, питон проломил вековое толстое дерево, в то время как Алоцзиня забросило прямиком в пещеру, где находилось убежище шаманов. Поймав своего вождя, стражники мигом привели в действие тайный механизм – убежище с алтарем с грохотом ушло под землю.

– Живей! Живей! Запереть горные врата! – кричали шаманы.

Запоздало Сюань Цзи понял, что пещера, в которой образовался курган, оказалась под пластами горных пород не из-за сдвигов тектонических плит и землетрясений, не из-за размывов почвы. Просто существовал механизм, который поднимал и опускал убежище с алтарем в недра горы.

Шаманы уже опустили свою обитель под землю, а гигантский питон снаружи все не унимался – он бился всем телом о скалы, стараясь найти добычу. Стоял невообразимый грохот. Казалось, кто-то снаружи крушит горы. От каждого удара волосы вставали дыбом.

Когда убежище с алтарем опустилось, несколько шаманов подбежали к изможденному Алоцзиню и помогли ему подняться.

– Старейшина, здесь нельзя задерживаться…

– Мой народ… – резко выдохнул Алоцзинь.

– Все сорок с лишним тысяч уже здесь, не волнуйтесь! – как мог успокоил его личный страж, после чего взвалил Алоцзиня себе на спину и побежал с ним в глубь пещеры.

За шаманами одна за другой опускались монолитные каменные плиты – многочисленные врата-преграды. Вскоре проход надежно замуровали. Крики и шум сражения стихли. Только тогда уцелевшие растерянно переглянулись.

Наблюдая за ними, Сюань Цзи довольно быстро выяснил, что сам алтарь находится в том самом гроте, где потом разместили гроб Алоцзиня. И что заходить в его пределы другим было запрещено. Все сорок тысяч уцелевших разместились в соседней пещере, где, тихо плача и стеная, стали утешать друг друга.

Поглядев на соплеменников, Алоцзинь медленно выдохнул и направился один в сторону алтаря. Проход к нему затягивали лозы того самого «кровоточащего» растения с белыми цветками. Сквозь переплетения стеблей виднелась искрящаяся прозрачная вода озера.

Едва Алоцзинь достиг алтаря, как ноги его подкосились, и он в изнеможении опустился на колени. Юношу настигло глубокое горе: его отца погубили демоны-яо, а Великий мудрец вскоре состарился, покорился своей судьбе и ушел в мир иной, не оставив наследнику ни одного напутственного слова. И теперь Алоцзинь прекрасно видел, что презрел заветы предков и сам избрал дорогу, полную терний. Впрочем, он толком не понимал, как оказался на этом пути, что завело его сюда. Не понимал, но смутно чувствовал, что где-то ошибся.

Растерянный и несчастный, он случайно нащупал за пазухой деревянную маску, которую ему вырезал в подарок Шэн Линъюань и преподнес на Праздник очищения. Подержав ее в руках, Алоцзинь кое-как, порядком повозившись и весь дрожа, словно потерянный и испуганный ребенок, прижал ее к лицу. Маска олицетворяла защиту отца и брата.

Глядя на юного шамана, Шэн Линъюань объяснил Сюань Цзи:

– Растения у алтаря называются «цветами Рождения и Смерти». Они растут вокруг озера, на стенах грота. Считается, что они очищают душу и способствуют сосредоточению. В лунные ночи на лепестки ложится роса и окрашивается в цвет крови. Если выпить эту влагу, она покажет свои чудодейственные свойства: излечит истерию, возвратит разум глупцам и безумцам… Насколько мне известно, даже старики, утратившие всякую память, с помощью этой росы извлекают далекие события прошлого. Что до озера… Оно символизирует божество-мать. Шаманы верили, что вышли из ее лона и сюда же вернутся после смерти, где навеки вечные обретут покой и защиту.