— Правление банка, зная о ваших трудностях, согласно выделить вам некоторые дополнительные кредиты. — Сочувственно спросил: — Что, очень расшумелись лесные братья? Убийц тринадцати изловили?

— Дело идет к тому, — уклончиво заметил председатель. — А что кредиты увеличите — жалеть не будете. Так с чего начнете?

Яласто пожал плечами:

— Финансовую ревизию проведу выборочно. Порекомендуйте хозяйства, где дела похуже.

Их беседу прервал телефонный звонок. Председатель взял трубку, что-то выслушал, долго молчал.

— Знал я Аугуста… На части, значит, порубили… Говоришь, кулак к Прессу сбежал? Сам пойду на эту мразь, запиши в добровольцы. — Тяжело задышал. — А сельского уполномоченного из Вастселийна отдать тебе сейчас не могу. У меня, может, всего три агронома в уезде ему под стать. — И с досадой: — Ну, зайди, секретарь, поговорим…

Со вздохом положил трубку.

— Вот как у нас. Мир строим, а стрельба еще идет… Значит, куда поедете? С транспортом туго, но поможем. На обратном пути обговорим все поточнее.

Прошел день, другой и третий, а Яласто в исполкоме не появился. Председатель обзвонил несколько кооперативных товариществ. Бухгалтер, оказывается, уже успел проверить финансовую отчетность в поселках Вярска, Ряпина. Потом машина у него забарахлила, и Яласто отправился дальше уже на попутном транспорте.

Бухгалтер добрался до Выру через неделю и нещадно ругал размытые дороги. Он познакомил руководителей уезда со своими выкладками, обсудил с ними условия дотации.

— Побольше бы нам таких работников, — сказал председатель, когда Яласто выехал в Таллинн. — А ведь начинал с нижней ступеньки. В буржуазное время бегал в курьерах у какого-то банкира, потом кассиром на кожевенной фабрике, а бухгалтерские премудрости самоучкой освоил.

В те весенние дни 1946 года в Выруском исполкоме подсчитывали семенной фонд, засеянные площади, деньги, а в уездном отделе милиции — часы и километры, отделяющие чекистов от встречи с бандой Пресса. План широко задуманной операции стремительно претворялся в жизнь, цепь постов, расставленных службой безопасности, охватывала довольно большую территорию в треугольнике Сульби — Кяргула — Урвасте. Ожидались приказы центра и сигнал от Пауля Мюри.

…Взвод солдат, рассыпавшись длинной цепью, спускался по крутому склону лощины. Снизу потянуло тиной и сыростью. Казалось, кроме летучей водяной ночницы нет в этой болотистой глухомани живого существа. «Тут они, — шепотом передал по цепи солдат комвзвода Геннадий Поронин, — негде им больше. Ни шороха! По моему выстрелу штурмуйте».

Взвод уже спускался в низину, уже пересек кустарник. Уже зачавкали в тине солдатские сапоги, а болото молчало. «Стоп!» — полетело от человека к человеку. Комвзвода велел залечь. Десять минут, тридцать, час. Тина заползает в сапоги, за воротник шинели. «Лейтенант, — шепчет старшина, — может, мы ошиблись?» «Некуда им больше деваться. — Поронин вздыхает. — Ну, нет у нас точных данных, Мярт, а чутье говорит, что мы на верном месте».

И в ту же секунду послышался плеск, в завеси тумана проступили черные силуэты. Комвзвода крикнул: «Вы окружены, оружие в воду!» Из завеси сверкнул огонь, взвод отозвался автоматной дробью. Через четверть часа с бандой Пихо все было кончено. Сам Пихо еще хрипел, извивался, Поронин крикнул: «Кто тебе приказал двигаться к Прессу?» — но было поздно.

Командира позвали к старшине: Мярта перенесли на груду валежника, пуля вошла в живот, он истекал кровью… «Лейтенант, наша взяла!» Поронин сорвал с себя шлем, яростно сказал: «Мярт, их не будет, а ты будешь… с нами… всегда!».

Когда Мати и его спутников окликнули в ложбине, он без колебаний выполнил приказ. Отложил в сторону немецкий карабин, пакет с динамитом, вытащил из ватных штанов морской кортик. Велло и Юло последовали его примеру. Ящичек с толовыми шашками опустили под ноги; на землю полетели автомат, парабеллум, пистолет ТТ, длинные ножи.

— Все? — переспросил голос и, получив подтверждение, начал к ним приближаться. — Кто из вас Тауми — шагай поближе. Остальные ни с места! Стреляю сразу!

Всмотрелся в бородача, хмыкнул:

— Похож, карточку твою видал.

Мати как в жар бросило. Недостает, чтобы этому связнику показали и фотографию Андреса. Пошептавшись с Велло, встретивший их человек велел ему лечь, вытянув вперед руки. Таким же образом пошептался с Юло и приказал ему залечь рядом с Тауми. Настала очередь Мати. Связник банды пристально вглядывался в него, пытаясь, видимо, в рассветном полумраке найти подтверждение или опровержение своим раздумьям. Бегло задал вопрос о его хуторе и о том, чем парень промышлял. Видимо, его ответы были приняты, — потому что связник разрешил всем троим сесть к нему лицом. Вдруг он направил на них автомат.

— Этот путался, — кивнул он в сторону Юло. — Кто подменил его по дороге — вы сами или НКВД? Считаю до трех…

«А он берет нас на крючок», — лихорадочно соображал Мати. Крикнул:

— Не корчи из себя сыщика! Да я Юло с детства знаю!

— А, может, тебя, Андрес, подменили? — дуло автомата заплясало в руках у бандита. — Уж больно толково ты все разъясняешь.

«Перестарался!» — сказал себе Мати и угрюмо пробормотал:

— Слушай, если нас всех подменили — давай разойдемся…