Просматривая через несколько дней донесения подчиненных, генерал Кумм с интересом задержал в руке один рапорт, обвел несколько абзацев красным карандашом, попросил сидевшего в кабинете Пастельняка:

— Павел Пантелеймонович, вызовите ко мне начальника контрразведывательного отдела. Широко мыслят наши молодые товарищи, широко… За какую-то неделю сделали для нас не только словесный, а я бы сказал, идеологический портрет интересующей нас Эстер Тийвел. И женихов ее превосходно описали.

Отложил рапорт, что-то вспомнил:

— Как там ваша подопечная Лауба-Вессарт?

— Появляется в Таллинне. Круг объектов пока сужен. Дома подруг, школы, несколько дамских салонов. Результаты пока нулевые.

— И нуль — цифра, — со значением сказал министр. — Кроме того, вашу подопечную инорезидентура уже приметила. Только что перехвачено очередное донесение Диска к Тесьме. Одна фраза звучит так: «Нас разыскивает якобы посланная ушедшим от нас Багровым Лауба-Вессарт, она же племянница осужденного Петроградской губчека Вессарта. Жду инструкций».

— Быстро сработали, — развел руками Пастельняк.

— Ну, раз она для них Племянница, — предложил генерал, — будем ее называть Переводчицей. Как-никак двумя языками владеет. И еще, Павел Пантелеймонович, уточните у редактора «Советской Эстонии», я слышал, они собираются изложить дело шпиона Вессарта в Петрограде. И в выруской газете собирались об этом писать. Нас интересуют сроки и характер публикации. Возможно, статья и нам сослужит пользу.

У Альвине не выходило из памяти побелевшее лицо Артура, его расширенные зрачки в минуту их прощания. «Я и не знал, — глухо сказал он, — что моя жена… в общем такая сильная». «Имей в виду, — предупредила она, — тебя могут проверить и проверят. Теперь от твоей силы и выдержки зависит моя жизнь. Повтори, как ты вылез из окружения».

Легенда была проработана тщательно, ее рассматривали со всех сторон опытнейшие контрразведчики, «прокол» находили лишь в том, что хутор, который велел поджечь Тыниссон-Багровый, «загорелся» двумя днями позже ликвидации банды. Но решили, что кто захочет убедиться в факте поджога и обнаружит обугленную овчарню, не станет уже скрупулезно сверять даты.

Формальным поводом для приезда Альвине Лауба в Таллинн явился месячный семинар учителей начальных школ, на который уезды направили своих лучших педагогов. План для Альвине был разработан тщательный. Семинар, визит к одной из подруг, по дороге — два-три магазина, и только. Где можно — пояснять, что она из Михкли. Изредка интересоваться, разрешается ли наследникам владельцев иностранных вкладов переводить последние на свое имя.

Проходил день за днем, ее не примечали. В дамских ателье Альвине начала подавать небольшие реплики с обязательным зачином: «Михкли не Париж, но и у нас хотят модно одеваться». Название местности, которое из-за недавних налетов Тыниссона-Багрового и Жигурса-Румянцева в эти дни было у всех на устах, пугало и настораживало.

Пауль, заглянувший в поздний час в общежитие к Альвине, подбодрил ее, объяснил, что не следует ожидать от противника немедленной реакции.

— Апрель уже звенит в воздухе, — тоскливо протянула Альвине, — мои ребята диктанты должны писать, яблони на хуторе подкормки просят, а я по Таллинну брожу, будто странница…

— Бродите, любуйтесь таллиннской стариной, — сочувственно сказал Пауль. — Завтра приезжает из отпуска мой друг Мати. Вы будете держать с нами связь через него.

Пауль не добавил, что у Мати в друзьях добрая половина молодых продавцов, кулинаров и обслуживающего персонала кафе и закусочных столицы, куда он полтора года назад, еще до прихода в органы безопасности, был переведен на комсомольскую работу. В задуманной операции это немаловажный фактор.

Сведения от учительницы по-прежнему поступали неутешительные. Никто к ней интереса не проявлял. Не зная, куда себя деть, она начала заходить в музеи. Апрель выдался ветреным, много по улицам не походишь.

Принеся Паулю очередной отчет, Мати однажды сказал:

— Сегодня один пижон тянул глинтвейн, а сам глаз не сводил с учительницы — она пообедала в «Лайне».

— Пижон мог пялить глаза от пустого любопытства, — охладил его пыл Пауль.

— А мог и по заданию.

Пастельняк вызвал к себе Мюри:

— Звонили из Выру. Завтра в газете появится статья о деле Вессарта и уроках из него. Нельзя ли нам извлечь из этого побольше пользы?

Комбинировали, прикидывали так и этак, но сошлись на том, что придется ожидать ответного шага противника.

— Эх, проследить бы нам, кто ухватится за этот номер! — помечтал Пауль.

Анвельт задумчиво сказал:

— Многое вертится вокруг Ратушной площади. Люди Рихо Рандметса, напившись, болтали, что коронуют Эрику на Ратушной площади… Обед в «Лайне», где учительницу, по данным Паоранда, фотографировали… Мы могли бы оставить одну газету у гардеробщика в «Лайне», вторую — на прилавке аптеки магистрата… Там всегда полно людей. Проследить путешествие номеров газеты будет трудно, но возможно…