Шрифт:
Глубокой ночью 30 октября 1949 года завершилась длительная борьба чекистов с одной из опаснейших банд — опоры иностранных разведок в Эстонии.
В поселок Вериора, где чекистам был подготовлен ночлег, они вернулись под утро. Грибов подробно расспросил, не найдено ли в одежде убитых бандитов или вокруг бункера записок, знаков, указывающих на связи с резидентом иноразведки. Но только в кармане полушубка Рандметса, в полуобожженном спичечном коробке, Мюри обнаружил лоскуток афиши с извещением о концерте для работников леса в Выруском доме культуры 30 октября. Можно было предположить, что обрывок афиши послужил бандитам для закрутки.
Грибов сдержал слово и повел товарищей на концерт. К тому же опергруппа получила свободный день. Вместе со всеми шумно аплодировали столичным певцам, музыкантам. А когда на маленькой клубной сцене появился веселый человек с ярко-оранжевой копной волос и продемонстрировал свое знаменитое тройное сальто в воздухе, в зале раздались грохот, шумное одобрение, крики «Еще, Ивар!»
Ивар Йыги закончил свое выступление каскадом разнообразных фигур в партере и воздухе. Разгримировался, отправился в местную школу, в которой приезжим артистам отвели класс под ночлег. Взял у школьной уборщицы ключ, спросил, не интересовался ли им кто-нибудь, нет ли для него письма.
Через несколько дней он возвратился вместе с концертной бригадой в Таллинн. Поднялся в свою крошечную квартиру На улице Сяде. Просмотрел свежую почту, ничего нового для себя не нашел. Подсел к маленькому столу и набросал:
«Улыбка — Бриджу. Выступление в Выру прошло очень хорошо. Огорчило отсутствие среди зрителей вальщиков леса с дальних делянок. Они навсегда потеряны для искусства. 1949, осень».
Вышел из дому, лениво продефилировал по улицам Нижнего города и углубился в кварталы небольших деревянных домов. Толкнув чуть слышно пискнувшую калитку, направился к флигелю.
В маленькой прихожей его встретил крупноголовый, чисто выбритый человек в больших роговых очках. Он пожал гостю руку и завел в свою комнату, большую часть которой занимал огромный письменный стол, заваленный книгами и бумагами.
— Что нового, господин Йыги?
— Все по-прежнему, господин Суве. Вернулся из Вериора…
Хозяин сдвинул брови.
— Я много раз просил не называть меня так.
— Пардон. Но когда приезжаешь в провинцию и вместо встреч с нужными тебе людьми слышишь стрельбу и разговоры о покойниках, можно и обмолвиться, господин Яласто. Вы замечаете, какой бы адресок вы мне ни вручили, жившие по этому адресу люди выбывают на кладбище. Я начинаю думать, что вы принимаете меня за прозектора или взломщика гробов.
Хозяин квартиры медленно набил трубку табаком, умял его.
— Вот как? — наконец отозвался он на сообщение Йыги. — И вы уверены, что все они переселились в вечность?
— На девяносто девять процентов уверен, — ответил Ивар.
После затянувшейся паузы хозяин любезно заметил:
— У меня для вас припасена и приятная новость, господин Йыги. На сей раз вы получите адрес, откуда жильцы столь быстро не выбывают. Наши общие знакомые сообщили, что крайне заинтересованы в привлечении к делам фирмы вашей довоенной невесты. У нее богатые связи в министерских кругах и вообще… Вам придется возобновить с нею контакты. Надеюсь, я порадовал вас?
— Невеста? — улыбнулся Ивар, и его озабоченная маска на лице вдруг уступила место лукавству, едва сдерживаемому смеху, из пронзительно зеленых глаз заструились веселые огоньки. — У меня их было две, мой старший друг. Какая же из них привлекла внимание наших общих знакомых?
— Эстер Тийвел. Ее дача находится в Пирита, и большую часть года она проводит там. Первый визит к ней мы нанесем вместе. Вы представите меня как родственника.
Ивар дал волю смеху. Яласто изумленно смотрел на него.
— Эстер Тийвел! — слова с трудом пробивались сквозь одолевший акробата хохот. — Невеста клоуна… Ха-ха… предпочла коммерсанта… Хо-хо… Страсть как любит знаменитости… Мы непременно к ней съездим оба, любезный господин Яласто.
Его собеседник пожал плечами, склонился над записной книжкой. В ту же секунду смех слетел с лица Ивара Йыги, взгляд блеснул металлом.
Первый раз за много дней он не смог уснуть. Не подействовало и снотворное. Встал, набросил на плечи халат, сел за стол. С ленцой вывел несколько фраз:
«Улыбка — Бену-младшему. Из Эстонии. Надеюсь, Бридж передает Вам мои приветы. Антракты означают, что партнер в застолье (радист) не гурман (слабой квалификации). Путевые наблюдения. В мире прекрасного побеждает общепринятый метод. В пьесах А. Якобсона интеллигенты разоблачают друг друга, у А. Хинта рыбаки разоблачают бывших владельцев промыслов. Мои планы. Наносить визиты невесте для встреч с интересными людьми и вкушения блюд английской кухни, которая навсегда и притом бездарно потеряла своего багрового повара (Тыниссона)».