"Я бы никогда не причинил ей вреда", - пробормотал Гарри. "Я не смогу, я не способен причинить ей боль. Я люблю ее больше, чем саму жизнь".

Он помнит, как она подняла руку, словно регулировщик, сигнализирующий о приближении транспорта, чтобы остановиться, или, может быть, это инстинктивная, рефлекторная попытка отразить то, что, как она знает, приближается. Ее бриллиант и обручальное кольцо ловят слабый свет из соседнего окна. Это последнее, что помнит Гарри, прежде чем замахнуться битой и попасть ей в голову, последнее, что он помнит, прежде чем она падает на пол, где он наносит ей новый удар.

Из дальнего уголка своего искалеченного сознания он видит Гаррета маленьким мальчиком, который наблюдает за ним, скомканную коробку сока и бейсбольную перчатку у его ног.

Иногда любовь настолько глубока, что причиняет боль, но когда она переходит в гнев или даже насилие, то становится чем-то совсем другим.

Не так ли?

"Мы все мертвы", - говорит ему Глория.

Воспоминания меркнут. "Келли жива?" - спрашивает он сквозь слезы.

Глория медленно проводит по полу окровавленными пальцами.

"Она жива?" - говорит он, на этот раз крича, его голос гремит в открытой комнате.

Наконец она смотрит на него. "А ты?"

* * *

Ночь... все еще была ночь. Первое, что он увидел, - это размытое видение своей машины и внедорожника Келли за ней. Боль пронзила его тело, возникнув где-то глубоко внутри него, и он почувствовал вкус крови. Много крови. Он с огромной силой ударился о подъездную дорожку и еще до того, как попытался пошевелиться, понял, что сильно поранился. Голова ужасно болела, как будто ее раздробили, и теперь ее удерживали свободные лоскуты окровавленной, мокрой кожи, которая когда-то была его лицом.

Что-то двигалось в его ограниченном поле зрения.

Боже мой, койот...

Он стоял рядом с ним и нервно нюхал воздух, а его глаза осматривали окрестности в поисках потенциальной угрозы.

Он защищает меня, присматривает за мной.

Словно почувствовав что-то, койот повернул голову и пристально посмотрел на Гарри, так близко, что его нос почти касался его.

Внезапно Гарри тоже почувствовал это. Он был уверен в этом. Он знал эти глаза, душу, стоящую за ними, и взгляд, в котором читалось узнавание. Его старый друг.

"Марлон?" - слабо спросил он. Неужели это был его голос?

Прости меня. Я сделал все, что мог.

Медленно койот отступил.

Гарри попытался пошевелить руками. Одна двигалась, другая отказывалась двигаться, но пульсировала болью. С ворчанием он изо всех сил старался подтянуться, приподнять голову и попытаться хотя бы встать на руки и колени.

Койот исчез, вернувшись в темный лес, откуда он пришел.

Вставай, они идут, я должен встать.

Все его тело затряслось, когда он попытался подняться на ноги, боль была мучительной, зрение все еще расплывалось, но улучшилось настолько, что он смог различить отражение в лунном свете. На боку машины - лицо. Его лицо, но...

Я не могу. Я не могу. Я хочу спать. Я должен спать.

Лицо, разбитое и истерзанное, медленно меняется.

От мучений нет покоя, Келли...

Теперь некогда прекрасное лицо.

...боль... боль, причиненная поступками, за которые нужно ответить...

Светлые волосы залиты кровью.

...от того, что он чувствовал, жил, как жил...

Голубые глаза, едва живые, но странно осознающие...

...о той последней ночи... о знании... о понимании... о настоящем понимании...

Наконец-то осознал...

Падая с крыши, люди-тени обступили изломанное тело, словно пауки, спустившиеся на паутину, и теснились вокруг него, пока не остались только ночь и жуткие стенания проклятых.

12

И все же сны продолжаются.

"Мистер Фремонт?"

Когда я думаю о тебе сейчас - действительно думаю о тебе, - я вижу тебя таким, какой ты есть. Болезнь, инфекция, которая медленно убивала нас обоих, чума, превратившая женщину, которую я любил больше всего на свете, в ту, кого я больше не знал, болезнь, которая овладела мной и превратила меня в человека, способного на невообразимую жестокость. Ради чего? Скажи мне, ради чего? Почему она? Почему я?

"Мистер Фремонт, вы меня слышите?"

Есть версия нашей жизни до тебя и версия после. В одной из них есть та, кого я знал и полюбил. В другой остались лишь обрывки, а на ее месте оказался почти незнакомый человек. Столько лет я спал, ждал, слушал и наконец понял эти вещи. Я пришел, чтобы утонуть в них.

Но я никогда не собирался тонуть в одиночестве.

"Меня зовут Доктор Боннет.

Я научился отбрасывать свою боль, гнев и недоверие, притворяться, что их нет, заставлять себя верить, что все хорошо. Полагаю, было проще притвориться, что я не вижу того, что находится прямо передо мной. Безопаснее было подыгрывать, смотреть в сторону, думать о приятном, сосредоточиться на чем-то другом. Но под поверхностью всегда что-то есть. Всегда.