— Ладно, ты давай сиди лопай и переодевайся. Я буду ждать тебя в бассейне.

Даже кивнуть не успеваю, как Громов уже стягивает с себя шорты и, оставшись в одних плавках, выходит на улицу.

Смотрю ему вслед, тут же представляю нас двоих в бассейне и понимаю, что это конец. Я не смогу устоять! И бороться с собой нет смысла!

А может, и не надо пытаться? Может, просто отпустить все и развалить уже эту стену? Они и так из картона…

Только если уж разваливать её, то делать это надо эффектно. Тем более, у нас уже был один раз, который в его памяти вообще не отпечатался.

Нет уж, этот он однозначно должен запомнить на всю оставшуюся жизнь.

Подскочив, достаю из чемодана еще один купальник и быстро его надеваю. Смотрю на своё отражение в зеркале и удовлетворённо улыбаюсь. Вот теперь то, что надо. Я его как особый козырь прикупила, и чувствую пришло время вытаскивать козырь из рукава.

Так что готовься, Громов. Коварная обольстительница Марина выходит на охоту!

Глава 29

Выхожу на улицу и делаю несколько вдохов и выдохов. Мда, прелестница из меня та ещё. Но, как бы там ни было, сдаваться не буду. Не только Громов у нас тут красавчик. Я между прочим тоже очень даже ничего…

Из тягостных раздумий возвращаюсь в тот момент, когда Матвей выныривает из-под воды в бассейне. И таки да, в голове у меня уже поёт Аллилуйя, потому что, судя по тому, как Громов сейчас на меня смотрит, мой наряд явно возымел эффект.

— Компанию составишь? — подплывает к краю и подает мне руку.

Со всей грациозностью, на которую только способно моё тело, сажусь и медленно погружаю ноги в воду. В этот же момент Матвей подхватывает меня за талию. Даже пискнуть не успеваю, как оказываюсь в воде, тесно прижатая к его груди.

В голове тут же мелькает мысль, что мы ведь здесь совершенно одни и можем делать все, что угодно. И видимо Громов думает о том же самом, потому что он так резко впивается в мои губы, что я даже вдохнуть не успеваю.

И да, это однозначно полная и безоговорочная капитуляция. Потому что мои руки тут же обхватывают его шею, и я отвечаю на этот поцелуй.

Мы так тесно прижаты друг к другу, что я чувствую, как бьётся его сердце. Как оно ударяется о мою грудь, и моё собственное от этого сбивается с ритма. А ещё я чувствую его желание. И от этого ощущения моя кожа вмиг покрывается мурашками, не смотря на палящее солнце.

— Давай в дом вернемся... — шепчет мне в губы, прокладывая дорожку поцелуев вниз по горлу.

— А как же… плавание?

— Успеем ещё поплавать, — отвечает хрипло и неожиданно подхватывает меня на руки. Я едва успеваю обхватить ногами его торс.

Это просто безумие какое-то! Я, вообще-то, соблазнять его собралась, а не сдаваться сразу!

Матвей выносит меня из воды, открывает ногой дверь в дом и опускает на кровать.

— Если ты сомневаешься, то лучше сейчас меня останови, Маринка-мандаринка, шепчет, целуя моё горло и спускаясь всё ниже.

— Я не хочу, — выдыхаю, и верх от купальника падает на пол.

Всё, не могу больше сопротивляться. Пусть уже рушится эта стена и будь, что будет. Ни за что не отпущу его сейчас, даже если на землю упадет метеорит. Видимо, нам обоим необходима эта близость, чтобы наконец стереть все границы и разбить последние стены.

Громов просто невероятный, и я только в который раз убеждаюсь в этом. Он осторожен, хотя я вижу, насколько сильно сдерживает желание. Он раз сто спрашивает, все ли со мной в порядке, и мне приходится убеждать его, что все замечательно.

Когда все заканчивается, я просто лежу в его крепких объятиях и не могу перестать улыбаться. Все это похоже на какой-то невероятный сон, и если это действительно так, то я не хочу просыпаться.

— Когда вернемся домой, ты переедешь ко мне, — говорит так, будто это уже решённое дело.

— А если я не хочу?

— А ты не хочешь? — удивляется.

В этом весь Громов! Он поверить не может, что я могу быть против.

— А у нас день признаний продолжается или уже всё?

— У нас он теперь нон-стопом идёт, так что вываливай.

— Ну… скажем так, я не сказала бы, что категорически против переезда. Просто боюсь, что быстро тебе надоем. Всё как-то… слишком стремительно развивается. А нам не о себе надо думать, а о ребенке в первую очередь.

— А я и думаю. Надо купить другую квартиру, чтобы оборудовать там детскую комнату. Мое жилище — это холостяцкая берлога. Жить там с ребенком не вариант.

Приподнимаюсь на локтях и заглядываю Громову в лицо.

— Ты что, действительно думал об этом?

— Естественно. Я, конечно, немного боюсь будущего отцовства, но ведь у меня еще есть немного времени, чтобы привыкнуть. Раз уж у нас сегодня продолжается день признаний, так уж всё тогда вываливать, — усмехается и целует меня в макушку.