Это Джен. Она обнажена под дождем, ее тело по-змеиному растянуто в медленном танце. С ней что-то случилось. Что-то изменило ее. На бедрах открываются прорези, из боков вырастает еще одна пара рук, которые колышутся в такт ее движениям.

Она видит меня. Поворачивает ко мне свою лысую голову - все то же лицо, которое я видел, когда она спала на стене, но теперь с черными, как у насекомого, глазами и полным ртом акульих зубов.

– Я сделала это, - говорит нам Джен с неровной улыбкой, пульсирующим голосом.
– Я наконец-то вырвалась из своей оболочки.

Я отступаю назад, чтобы оказаться позади Спайдера и его кувалды.

Она отворачивается от нас и опускается на труп Брока. Ее руки, теперь уже длинные, как ноги, обхватывают его бока, и она опускает свою промежность к нему, как бы готовясь к спариванию. Что-то вырывается из ее пизды и вонзается в бедро Брока. Какой-то рот. Как вагинальная версия гигеровского рта Чужого. Он вгрызается в труп и впивается в него, втягиваясь так же быстро, как и вгрызается.

Тело Джен корчится и выгибается в оргазме, когда рот входит и выходит из нее, питаясь плотью Брока. Ее электрические стоны эхом отдаются в обугленной комнате.

– Давайте убираться отсюда, - говорит Спайдер, медленно отступая к выходу.

Мы находим Седрика на заднем дворе Musicland, свернувшегося в клубок и дрожащего.

– Запри дверь, - говорит мне Спайдер.

Я опускаю ставни и закрываю дверь на засов, пока Спайдер проверяет, все ли в порядке с Седриком. Парень не разговаривает. Похоже, он в плохом настроении.

Спайдер возвращается к Хлое и прижимает ее к стене.

– Что здесь происходит? Какого хрена ты с ней сделала?

– Я ничего не делала, - плачет Хлоя.
– Я не знаю, что происходит.

– Она вырвалась из своей оболочки, как ты и хотела, - говорит Спайдер.

– Я не думала, что она воспримет это так буквально, - хихикает она.

Спайдер с размаху бьет кувалдой по стене рядом с ней. Она перестает смеяться. Он замечает, что она дрожит.

– Ты хочешь сказать, что не имеешь никакого отношения ко всему этому, кроме убийств?
– спрашивает Спайдер.
– Ты не знаешь, почему мы не можем уйти?

Она качает головой.

– Чушь!
– кричит Спайдер.

Мне приходится удерживать его от нее, следя за тем, чтобы батлет в моих кишках не пронзил его или Хлою.

– Это какой-то секретный военный эксперимент, - говорит Спайдер.
– И ты в нем участвуешь!

Хлоя качает головой.

– Я просто хотела, чтобы вы были интереснее.

– Что, как ты?
– говорит Спайдер.
– Думаешь, ты не обыденная?
– он показывает на лежащего на земле парня.
– Ты как Седрик из мира готов.

– Ты ничего обо мне не знаешь!
– кричит она.
– Если бы ты знал меня, ты бы знал, что я не мирская, но ты даже не дал мне шанса!

– А остальным ты дала шанс?
– спрашивает Спайдер.
– Ты знала о них все до мельчайших подробностей, прежде чем обречь их на смерть?

Хлоя поворачивает голову, в ее глазах стоят слезы.

– На кого ты работаешь?
– спрашивает Спайдер, снова поднимая кувалду.
– Я даю тебе последний шанс.

Хлоя плачет, черный грим стекает по ее лицу.

– 3...
– отсчитывает он.
– 2...

– Спайдер, не надо, - я хватаюсь за кувалду, но он отталкивает меня.
– Она не имеет к этому никакого отношения.

Он не слушает меня. Мертвым взглядом смотрит на Хлою, бормоча про себя что-то вроде заклинания.

Седрик кричит, нарушая нашу концентрацию.

Спайдер подходит к нему.

– Что случилось?
– спрашивает он парня.

Седрик весь в поту, скрежещет зубами, учащенно дышит через нос.

Спайдер пытается помочь ему подняться на ноги, но не может сдвинуть его с места. Руки не поддаются.

– Что за...
– Спайдер понимает, что его руки и ноги срослись, а подбородок впился в колени.

– Он тоже меняется, - говорю я.

Спайдер срывает с Седрика рубашку и обнаруживает в его груди печатную плату, из которой торчат мясные трубки.

– Что за хрень!
– кричит Спайдер, отпрыгивая от него.

Я замечаю что-то необычное на спине Седрика.

– Что это?
– спрашиваю я, присматриваясь.