Итак, Виктор Эммануилович Конищев. Племянник убитого. Про иконы знал. Возможность подменить иконы… вероятно, имел. Было бы желание. Мотив убийства – с учетом подмены – явно не кража. Скорее всего, иконы он подменил еще до убийства. Спокойно подменил, не суетясь, все продумав. А потом… потом дядя решил, что иконы надо передать в музей. И там – экспертиза, и обман вскроется. Возможно, решение об убийстве было спонтанным, в моменте. Сути это не меняет. А альбом офортов взял для имитации убийства с целью ограбления.

Все объяснимо. Все логично. Только куда пропала Эля?!

Петр запретил себе чувствовать, выкрутил в ноль, выключил все, кроме профессиональных навыков и инстинктов. Он точно знал – как только позволит себе думать и чувствовать, тогда то, что пока просто горячо и болезненно пульсирует где-то за грудиной – поглотит и потопит его. И лишит способности думать и действовать. А чтобы найти Элю – ему нужно думать и действовать. И не гадать, не фантазировать о том, где она сейчас, что с ней. Жива ли…

Он сцепил крепче зубы и ткнул пальцем в экран навигатора.

Ну, долго еще ехать?! И куда он едет?

Оказалось, что проживает Виктор Конищев в коттеджном поселке. Название Петру ничего не говорило, но судя по пафосности – что-то с претензией. А когда добрался и увидел воочию…

Так вот куда пошли деньги с продажи икон.

Когда Петр уже проехал шлагбаум, позвонил Арсений.

– Петр Тихонович, Поварницына отпустил, детализацию звонков Элины Константиновны получил.

Золото, а не парень.

– Что там?

– Последний разговор – с Виктором-Эммануилом. Чуть менее трех суток назад. Длился восемь минут. Спустя два часа после разговора телефон вышел из сети и больше не появлялся.

– Твою мать!

– Помощь требуется, Петр Тихонович?

– Требуется, – Петр вдруг понял, что на эмоциях поторопился. – Ордер на обыск оформляй и дуй сюда.

– Вы уже там?

– Подъезжаю.

– И все-таки… И все-таки Эммануил? Точно Эммануил? – зачем-то растерянно переспросил Арсений.

– Все указывает. Нам нужны доказательства. С учетом его алиби.

– Знаете, Петр Тихонович… Я, кажется, понял… Вот прямо сейчас понял… – Петр услышал, как Арсений себя там, на том конце трубки, хлопнул по лбу. – Я понял, как он мог себе состряпать алиби.

– Молодец! – совершенно искренне ответил Петр. «Через двести метров справа будет конечный пункт вашей поездки» – прокомментировал навигатор. – Все, я приехал. Жду тебя с ордером и с группой.

– Есть! – как обычно энергично отрапортовал Арсений. – Постараюсь побыстрее.

– Очень быстро. По запросу информация есть? – преодолевая внутреннее сопротивление, спросил Петр. Он умом понимал, что если бы Эля нашлась в больнице или… В общем, Кораблев бы ему от этом сообщил в первую очередь. Но не спросить Петр не мог.

– Пока ничего, – серьезно ответил Арсений. А потом вдруг добавил: – Будьте осторожнее, Петр Тихонович.

– Да что со мной будет? Отбой.

За забором виднелись зеленые макушки елей, почти лысые кроны берез и крыша высокого дома. Петр довольно долго звонил, прежде чем включилась камера. В нее он без лишних разговоров ткнул удостоверением.

– Следователь Тихий, к Конищеву Виктору Эммануиловичу, по делу об убийстве его дяди.

Спустя несколько секунд удостоверение Петр опустил и хмуро уставился в глазок камеры.

Сова, открывай, медведь пришел!

Пиликнул электронный замок, и Петр потянул на себя дверь. Такой чести, чтобы въехать на территорию на машине, его, конечно, не удостоили, автомобиль пришлось оставить у забора.

В самом начале дорожки, которая вела от дома к воротам, уже маячила фигура Конищева, но Петр не торопился. Во-первых, ему надо было сделать череду вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. И чтобы ничего лишнего не выдать. Его цель – самая первая – выяснить, где Эля. Без эмоций, на холодную голову. А во-вторых, пока Петр медленно шел по дорожке, он внимательно изучал обстановку. Участок соток сорок, не меньше. Двухэтажный дом, отдельно стоящее здание – очевидно, баня. Беседка с мангальной зоной. Даже сейчас, на стыке поздней осени и зимы, участок производил впечатление хорошего достатка. Летом тут, наверное, и вовсе благолепно. Да, хорошо нынче платят за старинные иконы.

Петр еще раз покосился на остатки пожухлой травы и почему-то неубранные кучи листьев – и прибавил шагу.

– Гражданин следователь… Простите, запамятовал имя… Вы так неожиданно… – Конищев кутался в куртку, из-под которой виднелись домашние трикотажные штаны. – Что-то случилось?

– Случилось, – как ни старался Петр, голос все равно звучал резковато. – Мы будем говорить здесь?

– А, нет-нет, конечно, – без особого желания произнес Конищев, оборачиваясь и делая вялый приглашающий жест рукой. – Давайте пройдем в дом.