Смеялись потом в лагере над Петром, подшучивали добродушно, но зла особого на татар не имели, пока еще никто в караване не пострадал от них, а старые грехи давно уж были прощены, забылись.

Вечером любимая жена Арина обнимала, ласкала Петра, да шептала жарко, какой он храбрый да отважный. А у Петра от этих слов все больше наполнялось сердце гордостью и лаской к любимой. Прижимался ухом к животу любимой и слушал, как толкается ребенок изнутри. Он никак не мог поверить, что такая красавица любит его, что она будет матерью его ребенка.

Вскоре караван подошел к границе Войска Донского. Как-то выскочил из-за кургана на передовое охранение каравана отряд донских казаков. Стали пытать куда, да зачем идут переселенцы.

Вышел от запорожцев старшой, показал грамоту для беспрепятственного проезда через земли русские и кордоны. Пошептался старшой с донскими казаками, потом велел переселенцам табаку отсыпать казакам, на том и разошлись. Рассказал донской казак, что не первая партия малороссов прошла через эти края на Кубань. Да постращал черкесами, вроде злые они и режут всех без разбору. Заголосили бабы, да крепче пистоли сжали казачьи ладони.

Через несколько дней вышли к переправе через Дон у станицы Аксайской. Устроили отдых, да припасами запаслись, хотя старшой обещал через неделю доставить их до места. Последние гроши спустили в лавках аксайских, набрали отрезов для одежды, да припасов оружейных. Подивились малороссы на одежды, и обычаи аксайских жителей. Вроде казаки, да больше на купцов похожи яркими нарядами, да речью прямой.

Обещал старшой переселенцам, что по прибытию на место куренного поселения выдадут денег подъемных, и грамоты охранные на землю. Но не все верили в эти посулы. Привыкли полагаться только на свои руки.

На левом берегу Дона травы росли по пояс и дичи стало побольше. Дрофы, зайцы прямо перед караваном перебегали дорогу, а рыбы в реках было столько, что можно руками ловить. Радовались переселенцы изобилию дичи и рыбы и еще больше торопились добраться до места окончательного поселения.

Татары теперь не беспокоили, иногда попадались кочевые, семейные кибитки ногаев, но они хлопот не доставляли.

Петр все больше времени проводил в повозке, под пологом, рядом с Ариной. Тревожилось его сердце, как обустроиться, чтобы беременной жене было удобно.

Переправились у Черного Брода через реку Ею, и повернули на юг. Где-то там располагался Деревянковский курень, куда и направлялись переселенцы.

Через два дня караваном переправились через реку Албаши. Старшой объявил переселенцам, что до куреня теперь осталось еще два дня пути. После этой реки некоторые семьи стали присматривать себе участки под хутора.

В одной из балок с арбой Петра случилось несчастье. Волы потянулись к высокой сочной траве на дне балки, арба перекосилась, попав в яму колесом, и передняя ось сломалась. Старшина сказал Петру, что до Деревянковки совсем недалеко и, объяснив подробно дорогу, увел караван дальше.

Петр вместе со своим батькой стали разгружать арбу, остальные домочадцы помогали устроить временный лагерь. Запасной оси, конечно, не было, нужно было ехать на лошади до поселения и там заказывать в кузнице новую.

С утра Петр верхом ускакал по следам обоза и вскоре прибыл на окраину куреня. Странную картину представляло собой селение. В разных направлениях разбросаны землянки и турлучные хаты. В центре селения размещалось куренное правление, канцелярия и деревянная церковь. Дороги, идущие с разных направлений, были покрыты толстым слоем пыли и сходились к кладбищу, что располагалось на северной части поселения.

Недалеко от речки Челбас Петр нашел кузницу, обговорил работу и пошел искать пристанище на ночь. Остановился у знакомых переселенцев, прямо на улице под арбой. На землю настелил подсохшего сена, на него бросил попону, сверху укрылся дырявым кожухом и провалился в сон. Снилось Петру, что идет он за плугом. Земля черная, жирная и конца ей не видно. А вдали будто ждет его Арина с ребенком на руках. Проснулся Петр, вскинулся, и первой мыслью его было, что с женой, как она там? Близок был уже срок, да и Арина все чаще в последние дни замирала, будто прислушивалась к себе.

В это время в лагере на дне балки разворачивались события. Повечеряли у костра старики с Наталкой и невесткой, собрались было укладываться спать, как вдруг Арина схватилась за поясницу и застонала. Случилось то, чего боялись более всего, роды начались прямо в пути. Олеся велела мужу ярче разжечь костер, поставить казан с водой на огонь, а Наталку послала приготовить чистую одежду. Сама же уложила Арину удобнее и стала читать, приговаривать молитвы. Наталка металась меж костром и матерью. То воды принесет, то еще чего. Суматоха у костра встревожила и волов. Они фыркали и мычали за арбой.