Петр занимался дровами, попутно охотился. Женщины солили, коптили, заготавливали впрок дичину. Для хранения припасов Степан выкопал в склоне балки еще один погреб, выложил его отожженным кирпичом – цеглой и получился просторный склад, в котором постоянно стояла прохлада. Цеглу как и саман делали сами по старым рецептам.

Иногда к Обломиям, будто ненароком, заезжал ближайший их сосед Терентий Галка. Молодой, на три года старше Петра, высокого роста, с лица приятен, черные усы подковой, одет хоть и бедно, но чисто и аккуратно. Всегда находилась при нем какая-либо вещица, то гребень черепаховый, то мониста бирюзовые. Смущаясь, он совал в карман фартука Наталке и приговаривал при этом, что сия безделица лежала без дела, да гарной молодице она к лицу будет и к радости. Наталка смущалась, но подарки не отвергала. Нравился ей Терентий. Высокий, чернобровый, да и чуб носил еще по запорожским обычаям – оселедец.

Арина с Петром часто подшучивали над Наталкой, говорили, что счастье само ей в руки идет. Смущалась девушка, краснела лицом, но видно было, что ей радостно привечать Терентия. Одно омрачало ее, что скоро молодому казаку тоже надо было ехать на кордон, службу служить. Благо, что попал Терентий в тот список, что и Петр. Вместе не так тоскливо будет вдали от родных.

Вскоре Терентий приехал к Обломиям со сватами. Серьезное дело замыслил сосед. Посидели вместе за столом, поговорили. Старый Степан остался доволен почетом, оказанным сватами, но решил так – пусть сватовство это остается в силе, но венчание и свадьбу назначат на весну, когда казаки вернутся со службы. Уж очень не хотелось Степану оставаться в зиму с часто болеющей Олесей и невесткой с мальцом на руках. Так и порешили. Наталка вышла провожать сватов и вернулась только под утро. Коротка летняя ночь, многое не скажешь, только почему-то губы припухли, да улыбка не сходила с ее лица. Видать, полюбился всерьез ей Терентий.

Степь вокруг все время изменяла свой цвет. Вначале розовая, через неделю – другую, желтая, потом как синькой выкрасили вокруг, зацвел дикий горошек. А потом будто радуга на землю сбросила свои цвета – все краски перемешались, степь превратилась в праздничную, нарядную мозаику. Отовсюду неслось щебетание птиц, только в середине июня приумолкли соловьи, что по ночам тревожили душу, но всевозможные синицы, кукушки наполняли своими оркестрами воздух. Радовались поселенцы каждому дню, молились богу, что надоумил приехать на Кубань. Даже тяжкий ежедневный труд наполнял радостью и довольством душу. Строили Обломии планы на будущее, на привольную богатую жизнь. Единственная тревога наполняла всех, это скорый отъезд Петра на службу.

Степан между тем умудрился пристроить небольшую кузню под обрывом. Сделал из кожи дикой свиньи мех и у будущего зятя, Терентия Галки присмотрел небольшую наковальню. То гвоздей накует для строительства, то подкову для лошади. Благо кое-какое железо нашли недалеко в заброшенном хуторе. Оттуда же перевезли к себе пару колес для арбы. Незнамо куда делись прежние хозяева, никто не мог сказать, поскольку жили они недолго на этом хуторище и в одночасье куда-то уехали.

Подошла пора косить пшеницу. На удивление родилось много хлеба, видимо, кубанская земля и впрямь живородящая. Убирали пшеницу серпами, складывали в копны и потом перевезли поближе к хате, на специально приготовленную площадку. На площадку расстилали пшеницу валками, молотили цепями с двух сторон, солому складывали за сараем в длинную высокую копну.

Степан заготовил ивовые корзины для зерна, после обмолота всю пшеницу ссыпали в эти корзины и разместили в просторном хранилище в склоне балки. Для надежности часто запускали туда кота, которого подобрали в прошлую поездку на Деревянковское поселение. Кот уже обзавелся семейством, привел откуда-то рыжую кошку, которую назвали Сонькой, потому что любила поспать днем.

Часто приезжал Терентий на свидание к Наталке. Вот и в следующий раз приехал с новостями. Был он в Деревянковке и узнал, что его и Петра вызывают в поселение к атаману в походном снаряжении. Атаман будет проводить смотр осенней смены. На следующий день Петр собрался и, простившись с домашними, поскакал вслед за Терентием в Деревянковку.

На хуторе

После обеда на площадь к собравшимся казакам вышел атаман. Построились в шеренгу, у ног выложили снаряжение для похода, переметные сумки для припасов и зимнюю одежду. Атаман медленно шел вдоль строя, внимательно осматривал казаков, их одежду, оружие, припасы. Почти каждому делал какие-нибудь замечания. То требовал заменить широкие шаровары на другие, чтобы не путаться ногами, то указывал, что папаху надо проще одеть, чтобы не выделяться в случае засады или разведки. В общем, остался доволен снаряжением казаков. Петра похвалил за подтянутый, молодцеватый вид. За расторопность и острое оружие, которое Петр, как учил его отец, привел в порядок. Назначили день отъезда на кордон и отпустили казаков.

Домой Петр и Терентий ехали молча. Тревожила неизвестность и беспокойство за оставляемых дома родных. У Терентия родители были совсем старенькими, постоянно болели и в зиму оставались без надежной помощи. Петр заверил друга, что его родные будут по возможности проведывать стариков и всего-то служить до конца весны, до Троицы. А там, если все будет благополучно, вернутся к хозяйствам.

Терентий поделился с Петром, что хочет на следующий год переехать в Деревянковский курень, построить в поселении хату, а на хутор приезжать только на летний период, чтобы обрабатывать землю. У него, как и Обломиев не было гулевого скота, и приходилось заниматься земледелием.

Ехали домой други и мечтали, что получат за службу денежное довольствие, на которое можно будет поправить хозяйство.

Лето подходило к завершению, хозяйственные заботы занимали все время от утреней зорьки до позднего вечера. Степан нашел недалеко от хаты новый родник, расширил его, выложил дно серым кремнем, что отыскался в верховьях балки. Сделал приспособление, чтобы вода, переполнявшая копань, текла по желобу к корыту, вырубленному из дубового ствола. Это была поилка для скота. Много всяких хитростей Степан наделал в хозяйстве. Соседи хуторяне, приезжавшие иногда по делам или просто в гости, всегда удивлялись изобретательности и мастерству хозяина.