жене по крайней мере до пятилетнего рубежа? Как минимум, имей достаточно

уважения, чтобы заниматься этим за моей спиной, вместо того, чтобы выставлять

напоказ. Уф.

— Она была моей девушкой.

Лучше не стало. Я не знала, как относиться к тому, что фотография его бывшей

девушки занимает место на его столе. Джей уловил это напряжение и несколько

мгновений задумчиво смотрел на меня, размышляя, стоит ли ему делиться этой

информацией. В конце концов он сказал:

— Она умерла очень давно.

Ииии я только что превратилась из оскорбленной женщины в худшего человека на

земле.

— Что случилось?
– тихо спросила.

Джей уставился на свою еду и вернулся к ковырянию в ней.

— Лейкемия.

— Мне так жаль.

— Не стоит. Я знал, что всё плохо и что она умирает. Я понимал, во что ввязываюсь.

— Ты знал, что она умирает, но все равно решил быть с ней? - повторила я в

недоумении.

Миллион вопросов заполонили мой разум. Зачем кому-то подвергать себя таким

душевным терзаниям?

Джей неторопливо обдумывал мои слова.

— Мы выросли вместе, ходили в одну школу-интернат, затем в колледж. Она была

моей лучшей подругой, но я всегда был от нее без ума. Знаешь… первая любовь, детские шалости.
– Он покачал головой. — Но я держался в стороне, потому что она не

была индианкой. Даже если бы моя семья смирилась с этим, я знал, что члены совета

директоров будут против. Не было смысла стремиться к большему, когда у нас не

могло быть будущего. Так что я оставил все как есть.

Женитьба вне своей культуры и религии была единственным верным способом

отлучить себя от клана Амбани. Я понимала эту дилемму. Хотя дело было не в расе, я

столкнулась с чем-то подобным с Акселем. Если бы моя семья узнала о том, что я

встречаюсь с очередным парнем из клубной индустрии, это вбило бы клин между нами.

Страшнее всего в жизни - отказаться от всего, что ты знаешь, ради неизвестного риска.

— Но ты сказал, что она была твоей девушкой. Что изменилось?

Я видела, как различные оттенки эмоций отразились на его лице.

— После того, как ей поставили диагноз, я перестал заботиться о том, что подумают

другие, и мы сошлись. Смерть может сделать это с тобой, заставить осознать, что

действительно важно в жизни.

У меня защемило сердце, и я почувствовала его горе, как свое собственное. Я снова

хотела принести соболезнования, но прикусила язык.

— Я ни о чем не жалею. Мы разделили много хороших лет, прежде чем она ушла из

жизни.

— Почему ты так и не женился на ней?
– я не удержалась от вопроса.

Джей пожал плечами.

— Кэт не хотела. Она знала, что если мы поженимся, я потеряю все, ради чего работал.

Она сказала, что не намерена оставлять меня в худшем состоянии, чем нашла.

Мы оба улыбнулись этому комментарию.

— Тогда я этого не понимал и был зол на нее. Мы поссорились. Я сказал, что она не

может принимать решение за нас обоих, но Кэт была непреклонна.

— Ты жалеешь об этом?

— Я понимаю это.
– Его улыбка была самоуничижительной. — Если ты знаешь, что

обречен, ты хочешь умереть уверенным, что со всеми, кого ты любишь, все будет в

порядке после.

Я ничего не говорила, пока Джей рассказывал, будучи до глубины души тронутой его

историей. Я знала, без сомнения, что Кэт всегда будет занимать часть его сердца.

Поразительно, но меня это не беспокоило. Скорее наоборот, это было облегчением, потому что я начинала понимать, что Аксель всегда будет занимать место в моем

сердце.

Я была поглощена чувством вины, практически тонула в нем из-за того, что не могла

оставить Акселя в прошлом. Услышав, что Джей тоже тоскует по своей любви, я

испытала странное чувство солидарности с ним.

— Ты скучаешь по ней?
– Спросила я.

Это ужасное чувство когда-нибудь проходит?

— Да.
– честно ответил он.

— Как… как ты вообще справляешься с чем-то подобным?

Как мне остановить себя, чтобы не утонуть в воспоминаниях о глупом язычнике?