В том, что касается персидской окраины Монгольской империи, которая имела гораздо более непосредственное отношение к интересам Джувейни, следует, отметить влиятельную работу А. К. С. Лэмбтона «Преемственность и перемены в средневековой Персии: аспекты административной, экономической и социальной истории XI-XIV вв.» (A. K. S. Lambton, Continuity and Change in Medieval Persia: Aspects of Administrative, Economic and Social History, 11th-14th Century), вышедшую в 1987 г. Монгольский период — персидской истории кратко изложен в трех главах книги Д. О. Морана «Средневековая Персия в 1040-1797 гг.» (D. O. Morgan, Medieval Persia, 1040-1797), появившейся в 1988 г. В третьем томе персидского издания истории Джувейни (Part III перевода Бойла) рассматривается история исмаилитов-низаритов, т.е. ассасинов. В 1958 г. самой известной работой на эту тему оставалась книга Маршалла Ходжсона «Орден ассасинов» (Marshall Hodgson, The Order of Assassins), изданная в 1955 г. Ходжсон впоследствии написал содержащую массу ценных сведений главу для вышедшего под редакцией Бойла тома «Кембриджской энциклопедии Ирана»; кроме того, в 1967 г. была опубликована работа Бернарда Льюиса «Ассасины: радикальное течение в исламе» (Bernard Lewis, The Assassins: A Radical Sect in Islam), выделяющаяся ясностью и доступностью изложения, а также, хотя и гораздо позднее, появилось несколько ценных книг, написанных Фархадом Дафтари (Farhad Daftary) или вышедших под его редакцией: самая значительная из них — его впечатляющий труд «Исмаилиты: их история и учение» (The Isma’ilis: Their History and Doctrines), опубликованный в 1990 г.

Самая содержательная и интересная работа по истории монголов — «Культура и общество Монголии» Сэчена Джагчида и Пола Хайера (Sechen Jagchid and Paul Hyer, Mongolia’s Culture and Siciety), вышедшая в 1979 г. И все же наиболее подробно феномен Монгольской империи рассматривается, пожалуй, в «Истории монгольских завоеваний» Дж. Дж. Саундерса (J. J. Saunders, The History of the Mongol Conquests), изданной в 1971 г., хотя нужно отметить также и работу Э. Д. Филлипса «Монголы» (E. D. Phillips, The Mongols, 1969), содержащую весьма интересные таблицы и данные археологии. Книга Д. О. Моргана «Монголы» (D. O. Morgan, The Mongols, 1986) стала попыткой объединить все то, что было достигнуто в изучении этого предмета к середине 1980-х гг. В настоящее время эта работа в некоторых отношениях уже устарела. Как, возможно, видно из перечисленных произведений — лишь небольшой части того, что можно было бы еще назвать, — после опубликования Бойлом перевода Джувейни в изучении истории Монгольской империи произошло гораздо более заметное оживление, чем в любой другой сравнимый период. Но, несмотря на прогресс, достигнутый за прошедшие сорок лет, ученые и студенты — в том числе и те из них, кто умеет читать на персидском, — до сих пор используют это величайшее достижение Бойла и будут продолжать использовать его в обозримом будущем. Новое издание, необходимость в котором давно назрела, стало очень своевременным.

Ала ад-Дин Ата-Мелик Джувейни родился, по всей видимости, в 1226 г. Эта дата называется сирийским историком Дахаби [1] и соответствует словам самого Джувейни, утверждавшего, что, когда он начал работать над своей историей, а это произошло в его пребывание в Каракоруме с мая 1252 по сентябрь 1253 г., ему исполнилось 27 лет. Как можно судить по его имени, его семья происходила из округа Джувейн в Хорасане. Этот район, в настоящее время известный как Чагатай, расположен к северо-западу от Нишапура, в долине между р. Харда и горами Чагатай. Его главным городом тогда был Азадвар, который впоследствии утратил свое значение, хотя его до сих пор можно найти на крупномасштабных картах. Якут, знаменитый географ и современник Джувейни, описывает Азадвар, который ему довелось посетить, как небольшой, но богатый город с мечетями и базаром; у его ворот располагался большой караван-сарай, где останавливались купцы. Именно здесь прадед Джувейни Баха ад-Дин посетил хорезмшаха Текмиша, который следовал через город, отправляясь в поход против султана Тогрила, последнего сельджукского правителя Персии. И здесь же родились знаменитые братья Шамс ад-Дин, везир ильханов, и Ала ад-Дин, хронист монгольского вторжения [2] .

Род, к которому они принадлежали, был одним из самых знатных в Персии. Джувейни занимали высокое положение как при Сельджуках, так и при хорезмшахах, они, по их же собственному утверждению, вели свое происхождение от Фаола, сына ар-Раби, который сменил Бармесидов на службе у Гарун ар-Рашида и, в свою очередь, считал своим предком Утмана, третьего халифа.

Они так часто занимали должность сахиб-дивана, или министра финансов, что это стало их своеобразным родовым именем: его носили брат Джувейни Шамс ад-Дин, который действительно занимал этот пост, хотя он также был Великим везиром у Хулагу и у его сына и первого преемника Абаки; его носил и сам Джувейни, на самом деле бывший правителем Багдада.

Один из предков Джувейни, Мунтаджаб ад-Дин Бади, дядя по материнской линии его прадеда, уже упоминавшегося Баха ад-Дина, был секретарем и фаворитом султана Санджара Сельджука. О том, как он ходатайствовал о сохранении жизни — поэта Ватвата, навлекшего на себя немилость Санджара своими стихами, рассказывается на страницах истории Джувейни. Дед автора, Шамс ад-Дин Мухаммед, находился на службе у злосчастного хорезмшаха Мухаммеда, которого сопровождал во время его бегства из Балха в Нишапур. Под конец своей жизни хорезмшах назначил его сахиб-диваном, и он был утвержден в этой должности его сыном, бесстрашным искателем приключений Джелал ад-Дином, на службу к которому он перешел после смерти Мухаммеда. Он умер у стен Ахлата, на берегу оз. Ван, на территории современной восточной Турции, во время осады, которой его господин подверг этот город и которая, согласно историку Ибн аль-Атхиру, длилась с 12 августа 1229 г. по 18 марта 1230 г. Душеприказчиком Шамс ад-Дина стал Насави, секретарь и биограф Джелал ад-Дина. В соответствии с волей покойного его останки были перевезены в родной Джувейн, а его имущество через доверенных лиц было передано его наследникам [3] .

Последнее обстоятельство свидетельствует о том, что его сын Баха ад-Дин, отец Джувейни, не мог находиться вместе с ним в Ахлате. Нам фактически ничего не известно о занятиях Баха ад-Дина или его местонахождении в то время, но спустя два года после смерти своего отца, как следует из источников, он появляется в Нишапуре. Тогда ему было около сорока. Вероятно, все это время он спокойно жил в родовом поместье в Джувейне, неподалеку от Нишапура, под властью которого этот округ в то время находился.

Хорасан, сильно пострадавший от вторжения, пребывал в состоянии полного хаоса. Провинция не была еще окончательно покорена, и то тут, то там вспыхивали антимонгольские мятежи. Беспорядки усиливали два сторонника умершего незадолго до этого Джелал ад-Дина, которые устраивали набеги на область Нишапура и убивали монгольских чиновников. В 1232/1233 г. Чин-Темур, недавно назначенный правителем Хорасана и Мазендерана, послал офицера по имени Кул-Болат с приказанием уничтожить или изгнать мятежников. Получив известие о его приближении, Баха ад-Дин вместе с другими знатными жителями Нишапура отправился искать защиты в Тусе, где и нашел ее у некоего Тадж ад-Дина Фаризани, который захватил крепость в центре разрушенного города. Тем временем Кул-Болат, прогнав неприятеля, узнал о беглецах, обосновавшихся в Тусе. Он послал к Фаризани гонца с требованием их выдачи, и Фаризани, несмотря на данные им обещания, тотчас же выдал их Кул-Болату, думая, как пишет — Джувейни, что их предадут смерти. Если он и рассчитывал на это, то был разочарован в своих ожиданиях. Кул-Болат принял их со всевозможными почестями, и Баха ад-Дин поступил на службу к монголам. Вскоре Чин-Темур сделал его сахиб-диваном, и в 1235/1236 г. Баха ад-Дин сопровождал Коргуза, тюрка-уйгура, в то время заместителя Чин-Темура, в поездке к Великому хану Угэдэю, сыну и первому преемнику Чингисхана. Угэдэй принял его весьма милостиво: он дал ему пайцзу (у Марко Поло «табличка власти») и ярлык, или фирман, подтверждавший его назначение «сахиб-диваном этих земель».

Их возвращение совпало со смертью Чин-Темура, и Коргуз вновь был вызван в Монголию, чтобы доложить о ситуации. Он был умным и честолюбивым человеком и решил воспользоваться представившейся ему возможностью в личных целях. «Судьба, — сказал он отцу Джувейни, с которым, по всей видимости, находился в доверительных отношениях, — подобна птице. Никто не знает, на какую ветку она сядет. Я постараюсь узнать, что именно предопределено вращением небес и каково их повеление». Он настолько в этом преуспел, что вернулся из Каракорума фактическим правителем западных территорий.