Я знала это. Эш лгала. Конечно, лгала. Просто пыталась залезть мне под кожу, как обычно.

Но тут из комнаты в конце коридора — офиса — доносится тихий стук.

Я тихо иду по коридору, сердце бешено колотится, когда я поворачиваю ручку, сантиметр за осторожным сантиметром.

Освещенные только светом снаружи, льющимся через огромное окно, стоят два человека — один из них склонился над столом, а другой толкается в нее сзади. Ее стоны высокие и плаксивые, и она визжит:

— Да, да, да!

Он издает низкий, гортанный стон каждый раз, когда его бедра ударяются о ее задницу.

Челси обнажена, но единственная одежда, которую Джордан потрудился снять, — это его куртка от letterman.

Мне кричать на него? Бросить чем-нибудь? Я в нерешительности. Я хочу причинить ему боль так же сильно, как он причинил мне, но для этого мне придется убить его.

Челси стонет.

— Да! Сильнее, Джордан! — Затем она поворачивается, чтобы посмотреть на него, и замечает меня. — Дерьмо!

Она отталкивает его от себя и пытается прикрыться. Он резко оборачивается, и когда находит меня, его глаза расширяются.

Я хлопаю дверью и сбегаю вниз по лестнице.

Он наступает мне на пятки.

— Мэдди! Стой! — Я выхожу на улицу прежде, чем ему удается догнать меня и рывком остановить. — Позволь мне объяснить.

— Какого хрена тут объяснять, Джордан? — Огрызаюсь я. — Я видела тебя!

Мы привлекаем внимание наших друзей — нет, его друзей, но впервые мне стало совершенно наплевать на то, что кто-то из них думает.

Он ни за что не выкрутится из этой ситуации. Он изменял мне с Челси. И с Эш тоже. И бог знает, сколькими еще девушками. Он, наверное, занимался этим все лето. Может быть, даже дольше.

— Я пьян! — говорит он, его льдисто-голубые глаза безумны. — Она была повсюду на мне. Она…

Я поднимаю руку.

— Она со мной не встречается. Ты. Ты точно знал, что делаешь.

Сейчас все смотрят на нас.

— Я думал, это ты! Я запутался. Ты же знаешь, каким я становлюсь, когда напиваюсь. — Его щеки все еще раскраснелись от алкоголя и секса.

— Я иду домой. — Я поворачиваюсь к нему спиной, и первая из многих слез проливается наружу.

— Ну же, Софи…

Я поворачиваюсь к нему.

— Как ты меня назвал?

Его глаза пусты, губы сжаты в тонкую линию.

— Что ты имеешь в виду? Я назвал тебя Мэдди.

— Нет. Ты назвал меня Софи. — Лед наполняет мои вены. Он назвал меня Софи.

Он назвал меня именем своей бывшей девушки.

Джордан смотрит на меня красными, прищуренными глазами.

— Нет, я этого не делал.

Впервые при виде него я не таю. Холодные голубые радужки, небольшая ямочка на подбородке, тонкие губы, белый шрам на щеке, густые брови-гусеницы. Ничто из этого больше не вызывает ноющего желания внизу моего живота. Он далеко не тот идеальный парень, каким я его себе представляла.

Он мошенник. Он лжец. Он такой, каким его описывал Майлз — будущий член студенческого братства с проблемами с алкоголем, трахающийся с каждой девушкой из женского общества, которая захочет его заполучить.

И все же, как бы я ни была зла на Джордана, мое сердце все еще разбивается, когда я говорю ему:

— Между нами все кончено.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Несмотря на то, что он, должно быть, ненавидит меня за то, что я ему наговорила, Майлз появляется, когда я отправляю сообщение с просьбой подвезти меня домой.

Его «Мустанг» с грохотом подъезжает ко мне, и все, что он говорит, это: «Садись».

Я запрыгиваю на пассажирское сиденье и выдавливаю благодарную улыбку, несмотря на то, что мои глаза и нос уже распухли от слез.

— Спасибо, что забрал меня.

Кончик его носа и кожа вокруг глаза стали темно-фиолетовыми. Я морщусь. Джордан сделал это с ним. И за что? Он ревновал меня к Майлзу с первого дня, хотя именно он мне изменял. Майлз искушал меня много раз с тех пор, как переехал в мой двухуровневый дом, но я никогда не реагировала на это. Никогда даже не целовала его, не говоря уже о том, чтобы трахнуть.

Но сейчас? Все ставки отменены.

За исключением того, что теперь, когда я действительно хочу, чтобы он был в моей постели, я последний человек, с которым он хотел бы ее делить.