– Залепи дуло! – ласково оборвал его Анвар Тамиргуляев. – Это, по-ходу, ты посчитал себя бессмертным. Сколько на тебе душ, Бретцель? Сам-то знаешь? Как тебе спиться в такой кроватке? – Тамиргуляев приблизился ко все ещё лежащему Витали Бретцелю как матушка к больному ребёнку. – А помнишь одного паренька, такой шустренький с чёрными волосиками? Русланчиком звали. Братиком моим был старшим. Помнишь? Помнишь, как по твоему заданию твои люди Русланчика к Аллаху отправили? А ведь он просто защищал своего друга, который всего лишь хотел открывать автомойку. Ведь автомойка – это так хорошо, в городе были бы чистые автомобили, а то, что Русланчик вступился за друга и сломал какому-то твоему прихвостню нос – это ведь чистейшее благородство. И ты бы на его месте так сделал. И я. Но ведь ты за это убил Русланчика, твои свиньи забили его на смерть. Смерть за благородство! Как это отвратительно.

– Твою мать, – сдавленно просипел Виталя Бретцель, – сколько лет прошло…

– Двадцать один, – подсказал Анвар Тамиргуляев голосом, наполненным бесконечной добротой. – И Русланчику было двадцать один. Бывают же совпадения. И с тех пор я поклялся, что отомщу. Я клялся на его могиле, а это сам понимаешь… – Тамиргуляев нежно провёл рукой по лбу лежащего на подушке Бретцеля, поправляя его седеющие волосы. Покосившись на восьмерых вошедших с оружием человек, Бретцель судорожно сглотнул. Если только тут восемь человек, то сколько в самом особняке, на территории, за забором?

– В то утро на рассвете на кладбище в Усть-Узе я упал на колени перед ковром, в который завернули Русланчика, – продолжал Тамиргуляев прищуренными глазами рассматривая каждый квадратный сантиметр виталиного лица. – Я поклялся жизнью… Жизнью. И вот прошло время, двадцать один год и чуть больше трёх месяцев. Двадцать один год и чуть больше трёх месяцев за спиной, а я все помню, как вчера… И желтое лицо Русланчика в морге… – Анвар ласково провёл пальцами по скулам Бретцеля, – и его стеклянные глаза… Его чёрные синяки, по всему телу как на гниющем яблоке…

На до того спокойном лице Анвара Тамиргуляева дернулся мускул. Виталя Бретцель вздрогнул.

– Один звонок! – потребовал он. – Только один звонок!

– И вот я дослужился до капитана отдела Внутренних дел по борьбе с организованной преступностью, – произнёс капитан полиции Анвар Ренатович Тамиргуляев. – И пронес свою клятву через двадцать один год и немного больше трёх месяцев. Сегодня я пришёл к тебе… Свинья.

– Ты пришёл убить? Так убивай!

– Нет, не сейчас.

– Что тебе нужно? – выкрикнул Бретцель, брызнув праведной слюной. – Посадить хочешь, да?

Тамиргуляев склонился к самому лицу Бретцеля, тот заворочался под одеялом, но сразу два автоматных дула пришпилили его к шёлковым хризантемам как мотылька.

– Теперь ты в моих руках, – прошептал ему в ухо Тамиргуляев, – в моих руках! И сперва я буду тебя пытать, а уж потом задавать вопросы. – Лицо капитана окрасилось хищной улыбкой, а за прищуром татарских бровей Виталя Бретцель напоролся на взгляд настоящего маньяка.

– Звонок! – затрясся Бретцель.

– Может ещё адвоката?

– Дай позвонить, сука!

– Изволь, – с широченной улыбкой Анвар Тамиргуляев передал Бретцелю, лежащий на комоде айфон. – Звони. Включи громкую связь.

Бросая сердитый взгляд на воинов в балаклавах, Бретцель разблокировал смартфон и вывел на экран личный номер начальника УВМД по Пензенской области генерал-майора полиции Геннадия Геннадьевича Викторова.

– Алло, Гена… – начал было он, но внезапно переменился в лице. Из динамика раздался резкий прокурорский голос:

– Виталя, бл…, ты все-таки позвонил, да? Я так и знал! Че, помощи будешь просить, да? Хныкать станешь? Бабло предлагать? Знаешь, что – сверни своё бабло в трубочку и засунь себе же в жопу! На этот раз ты в конец охерел! Надо знать какие-то границы, Виталь! Мы с тобой о чем договаривались, вспомни? Ты соблюдаешь рамки, а я тебя если что прикрою. Но ты же обнаглел, Виталя, думаешь и на этот раз тебе все сойдёт с рук?

– Гена, я не врубаюсь, о чем базар… – пробубнил Бретцель.

– Начинается! В несознанку пошёл, да? Мне-то не плети! – кричал генерал-майор. – Рекомендую пойти на сделку со следствием, Виталь. Очень рекомендую, потому, что МВД теперь с тебя живым не слезет! Лучше по-хорошому дай признательные и только тогда может быть мне удастся чем-то помочь. Но, сам понимаешь, ты такое натворил, что даже я…

– Да че я сделал-то? Ты скажи, Ген, по-русски – че на меня вешают?

– Тебе все Анвар расскажет. А потом ты все расскажешь ему. И это не просьба, Валер, это совет. Потому, что сейчас после твоей выходки у органов лопнуло терпение и тебя было решено прессовать до талова. Тебе разъяснить формулировку «прессовать до талова»? Сам виноват, Валер. Без обид.

На этом начальник УМВД Геннадий Геннадьевич Викторов отключил связь. Тамиргуляев аккуратно извлек баснословно дорогой айфон из пальцев Бретцеля, передал его одному из сотрудников в балаклаве и больше Виталий Максимович свой гаджет не видел.

– Слышал, чего тебе мудрый человек посоветовал? – спросил Тамиргуляев, заботливо поправляя одеяло. – Но, имей в виду, чтобы ты не ответил я все равно буду нежно ненавидеть тебя, свинья. А моя ненависть не поддается усмирению, ведь она закреплена клятвой на могиле моего родного брата! Итак, внимание – вопрос! – Анвар Тамиргуляев встретился с Виталей Бретцелем ледяным взглядом. Мускул дернулся на капитановом лице. – Где Дежнёв?