Шрифт:
4, Неизд 1986, Соч I
Обесцененных рублей39
2, автограф 1
Когда услышал вороний грай3
И звоны лютней и дальние громы9
Мчался он бурей, [черной] темной, крылатой12, Дом искусств, автограф 1
Остановите сейчас вагон!19, автограф 1
Нищий старик, я знаю, тот самый21
Где я? Как томно и как тревожно40, автограф 1
Может ли быть, чтоб ты умерла?41–44, автограф 1
отсутствуют
41–46
Знаю, борясь со смертной тоскою Ты повторяла одно — вернись! Я же с напудренною косою Шел представляться Императрис. Дальше! Вот морем пахнет свобода, Капает в море горячий свет47, автограф 2
Люди и звери стоят у входа49
Но всё ж навеки сердце угрюмо,40
загл., автограф 1
отсутствует
1–40
Струна и гортанный вопль и сразу Сладостно так заныла кровь моя Сладостно так внимал я рассказу Про иные родные мне края. Витые струны это жилы бычьи Но горькой травой питались быки Гортанные крики слова девичьи Из-под зажимающей рот руки. Пламя костра, пламя костра! Колонны Красных стволов и гики диких игр Между беснующимися зверь влюбленный Царственный зверь бенгальский тигр. Ах я помню его в дыму сигарном Где пробки хлопают люди кричат <На залитом?> столе чубуком янтарным Сердца отстукивающим такт. Девушка что же ты гость богатый Стань перед ним как комета в ночи: Сердце крылатое в груди косматой Вырви, вырви сердце и растопчи. Шире, все шире, кругами, кругами, Ходи, ходи и руками мани Как пар вечерний плавает лугами Когда за лесом огни и огни. Ах кто помнит его <жителем горним?> И с кровавой лилией в узкой руке Грозою ангелов и светом черным На убегающей к <Творцу?> реке Или мало ему было печали Из льдистой бездны зреть горний пожар Раз надо чтоб грудь ему разорвали И песня и пляска, вечерний пар Вот струны-быки и слева и справа Рога их смерть и мычанье беда У них на пастбище горькие травы Колючий волчец, полынь, лебедаОставлено место для одной строки
Девушка смеясь с полосы кремневой Так было так есть и так будет вновь Узким язычком <слизала?> кровь.загл., автограф 2
Цыганский табор
вм. 1–52
Струна, и гортанный вопль, и сразу Сладостно так заныла кровь моя, Так убедительно поверил я рассказу Про иные, родные мне края. Вещие струны — это жилы бычьи. Но горькой травой питались быки. Гортанный голос — жалобы девичьи Из-под зажимающей рот руки. Пламя костра, пламя костра, колонны Красных стволов и оглушительный гик. Ржавые листья топчет гость влюбленный — Кружащийся в толпе бенгальский тигр. Капли крови текут с усов колючих, Томно ему, он сыт, он опьянел, Слишком, слишком много бубнов гремучих, Слишком много сладких, пахучих тел. Ах, кто помнит его в дыму сигарном, Где пробки хлопают, люди кричат, На мокром столе чубуком янтарным Злого сердца отстукивающим такт? Девушка, что же ты? Ведь гость богатый, Стань пред ним как комета в ночи. Сердце крылатое в груди косматой Вырви, вырви сердце и растопчи! Шире, все шире, кругами, кругами Ходи, ходи и рукою мани. Так пар вечерний плавает лугами, Когда за лесом огни и огни. Вот струны-быки и слева, и справа. Рога их — смерть и мычанье — беда. У них на пастбище горькие травы, Колючий волчец, полынь, лебеда. Хочет встать, не может... кремень зубчатый, Зубчатый кремень как гортанный крик. Под бархатной лапой, грозно подъятой, В его крылатое сердце проник. Что ж, господа, половина шестого? Счет, Асмодей, нам приготовь! Девушка, смеясь, с полосы кремневой Узким язычком слизывает кровь.посвящ., автограф 3
Нине Шишкиной-Цурмиллен
4–5
Сходились узлы золотых шнуров. Струна, и гортанный вопль, и сразу14
Красных стволов и оглушитель гик,27–28
Грозою ангелов, сладким соблазном С кровавой лилией в черной руке?30
Стань перед ним, как комета в ночи,41
Хочет встать, не может; кремень зубчатый,49
Что ж, господа, половина шестого,42
загл., автограф 1
отсутствует
вм. 1–60
Только змеи сбрасывают кожи, Чтоб душа старела и росла, Мы, увы, со змеями несхожи, Мы меняем души, не тела. Помнить всякий раз другое имя. Разбирать начала и концы, Трудно душам — Память правит ими, Что проводит годы под уздцы. Память с телом старой великанши И с глазами полными огня, Расскажи о тех, что жили раньше В этом теле вечном до меня! Самый первый... некрасив и тонок, Полюбивший только сумрак рощ, Лист опавший, колдовской ребенок, Словом останавливавший дождь. На песчаных дальних косогорах, У лесных бездонных очастей Вечно норы он копал, и в норах Поджидал неведомых гостей. Дерево, да рыжая собака. Вот кого он взял себе в друзья... Память, Память ты не сыщешь знака. Не уверишь мир, что то был я! А второй... любил он ветер с юга, В каждом шуме слышал звоны лир, Говорил, что жизнь — его подруга, Коврик под его ногами — мир. Был влюблен, жег руки, чтоб волненье Укротить, писал стихи тогда, Ведал солнца ночи вдохновенья. Дни окостенелого труда. Он совсем не нравится мне: это Он хотел стать богом и царем, Он повесил вывеску поэта Над дверьми в мой молчаливый дом. Я люблю избранника свободы Мореплавателя и стрелка, Ах, ему так звонко пели воды И завидовали облака. Высока была его палатка. Мулы были резвы и сильны. Как вино впивал он воздух сладкий Белому неведомой страны. А потом у моря величаво Вел рассказ, разлегшись на софе... — Упоительно прекрасна слава В маленьких тропических кафе! Память, ты слабеешь год от году... Тот ли это, или кто другой, Променял веселую свободу На священный, долгожданный бой? Где-то там змеиный шелест страха, Но душа клялась забыть про страх И была отмечена папаха Черепом на скрещенных костях. Что мученья голода и жажды. Сон тревожный, бесконечный путь, Раз Святой Георгий тронул дважды Пулею не тронутую грудь? Я бессонный и упрямый зодчий Града восстающего во мгле. Я возревновал о славе Отчей, Как на небесах, и на земле. Каждое мной сказанное слово — Это молот, бьющий в груди гор, Злящийся, что время не готово И пространство медлит до сих пор. Сердце будет пламенем палимо Вплоть до дня, когда взойдут, ясны, Стены Нового Иерусалима На полях моей родной страны. И тогда повеет ветер странный И прольется с неба страшный свет (Это Млечный Путь расцвел нежданно Садом ослепительных планет). Предо мной предстанет, мне неведом, Путник, скрыв лицо. Но все пойму, Видя льва стремящегося следом И орла летящего к нему. Вскрикну я, но разве кто поможет Чтоб моя душа не умерла? Только змеи сбрасывают кожи, Мы меняем души, не тела.загл., Вестник литературы, автограф 2
Души
6
Водишь жизнь, как под уздцы коня,9
Самый первый... некрасив и тонок,14
Вот кого он взял себе в друзья...21
Он совсем не нравится мне: это