— Прекрасно сделал, что сбежал, — одобрил Дун. — Некоторые из заговоров были весьма и весьма опасны. Ты чуть не погиб.

Язон указал на царапину, оставленную на его руке рапирой Капока.

— Что у тебя на уме, Дун?

— Ничего особенного. Вывожу с Капитолия наиболее достойных. Тебе же ничего не грозит, ты в любой момент можешь выяснить, кто убийца, а кто нет. Приходится идти на небольшие жертвы.

— В следующий раз не забудь меня спросить.

— Я ищу нечто такое, чего даже ты не сможешь найти.

— Ну, это не так уж сложно. По-твоему, достойный человек — это тот, кто примет участие в заговоре против меня.

— А ты чего ожидал? Ты символ этой мерзкой империи.

— Это ты сделал меня таким. Ты управляешь нами, как куклами.

Лицо Дуна помрачнело.

— Неужели ты считаешь меня Господом Богом? Я всего лишь составная частичка ваших жизней.

— Их жизней. В моей ты значишь несколько больше.

— Надеюсь, это потому, что ты меня так любишь? — насмешливо уточнил Дун.

— Это потому, что все наиболее важные события в моей судьбе были связаны с тобой. Единственной женщиной, небезразличной мне, была твоя несбывшаяся любовь. Все мои победы были твоими победами, мои мечты — твоими…

— Не правда.

— Правда! Твои воспоминания вытеснили у меня память о собственной жизни!

— Как это? — спросил Дун.

— Да так. Все из-за твоих замыслов. Ты так стремишься к цели, хотя и сам не представляешь, чего добьешься… все твои воспоминания навсегда остаются в человеке, который посмеет заглянуть к тебе в мысли.

— А как же твое прошлое? Оно что, вообще ничего не значит? Битвы, борьба за жизнь, страх, противостояние…

— Какое противостояние? Какой страх? За исключением драки с той бестией, что ты напустил на меня в своем собственном парке, я никогда и ничего не боялся. Так, обыкновенный спортивный интерес к исходу боя, в котором я никогда не сомневался. В сражении я всегда мог подслушать планы неприятеля, в разговоре я проникал в самые потаенные помыслы собеседника — мне никогда не приходилось сомневаться или терзаться догадками…

— Твоя жизнь и в самом деле сплошная скука. Бедняжка Язон.

— Мне случалось просыпаться в уверенности, что я — это ты. Я обводил взглядом кабину космического корабля и думал: а как я здесь оказался? Смотрелся в зеркало и удивлялся при виде этого лица. Это лицо принадлежит телевидению. Принадлежит Джазу Вортингу, но я же точно знал, что меня зовут Абнер Дун, я человек, который завоевал расположение самой Матери и поведал ей, когда наступит время умереть…

Говоря это, Язон заглядывал в мысли к Дуну, чтобы удостовериться, действительно ли время пришло. Абнер разбудил Императрицу и встретился с ней в открытую много лет назад. «Я разрушу твою империю, — сказал он ей. — Я просто подумал, что лучше, чтобы ты знала, это будет честно». Она восприняла весть спокойно, чуть ли не обрадовавшись, и дала ему свое согласие. При одном условии — он должен был загодя предупредить ее о начале крушения, чтобы она могла проснуться и увидеть все собственными глазами. И теперь Язон хотел узнать, когда Дун собирается сказать ей об этом. О наступлении конца Империи.

— Еще нет, — ответил Дун. — Мне еще многое нужно сделать. Может, еще столетие-другое.

Чего еще он хочет? Вот уже несколько сотен лет он рассылает корабли с колонистами во все концы вселенной. Но все свои надежды он возлагал на корабли, которые отправятся в путь сейчас.

— Я совершаю эксперимент над человечеством, — произнес Язон. — Я обрежу нити, связывающие звезды, и позволю каждой планете следовать собственным путем. Может, через тысячу лет кто-то создаст корабль, для пилотирования которого человеку не понадобится ложиться в сон, и тогда мы посмотрим, во что превратилось человечество, разделившись на тысячу разных культур.

— Это же мои слова, — нахмурился Дун.

— Верно, — кивнул Язон. — Ты руководишь нами, как марионетками. Голос мой — слова твои.

— Ты сердишься?

— Почему я? Почему именно мне выпало счастье стать одним из двенадцати твоих апостолов?

— Не знаю.

— Знаю, что не знаешь. Я знаю все, что ты знаешь и о чем ты не знаешь. Я даже знаю, чего именно ты не знаешь, не зная того. В твоем разуме я могу откопать такое, о чем ты сам напрочь забыл. Ты готовился к моему возвращению пятьдесят лет и тем не менее сам не знаешь, к чему приведет твой план!

— Я посылаю тебя дальше, чем кого-либо еще. Записей об отправлении твоего корабля не существует. Официально предатели и заговорщики, летящие с тобой, казнены. Тебя никто не будет искать — до тех пор, пока несколько тысячелетий спустя не будет обнаружено мое послание. Твоему мирку дается куда больше времени на развитие, чем другим планетам.

— И что же ты добиваешься этим? Хочешь, чтобы за пару тысяч лет мы эволюционировали?

— Не эволюционировали — размножились.

И тут Язон посмотрел на себя со стороны, со стороны Дуна. Увидел небесно-голубые глаза. Глаза своего отца, и отца своего отца.