— Это и делает тебя достойным их любви и уважения. Ты мог бы править как деспот, каких много на других островах.

Восхваления также не укрылись и от Эдельвейса. Его взгляд порой был столь многозначительным, что мне оставалось только гадать, какие выводы насчет меня он сделал.

Когда сборы наконец завершились, мы отправились на Ирису-107, а с него вниз, на крохотный сто пятый.

Крохотный темный остров оказался ничем не примечателен. Разве что Хель удалось набрать побольше ягод темновника для отряда.

Тогда я даже подумал, что путешествие до девяносто четвертого окажется легкой прогулкой.

Но едва мы ступили на сотый остров архипелага, я понял, что очень сильно ошибался.

Глава 13

— Великие боги… — поморщился Тео.

— Альтаир, это что? То, что я думаю? — мрачно спросила Хель.

Самой слабой оказалась Лина, которую едва не стошнило на месте. Казалось бы, зверолюд, а какая чувствительная!

— Впервые в этой части Ирису? — понимающе улыбнулся мастер Эдельвейс. — Здесь не место светлячкам. Слишком много ваших здесь померло.

— Это просто трава, — успокоил я группу.

— Тебе легко говорить, когда перед глазами системная справка, — пожурила меня Тали.

Она снова была в моей голове — за пределами острова поддерживать её связь с механическим телом пока не удавалось. Но начало положено. Однажды станет возможным и это.

Под ногами были красные цветы, бутоны которых содержали в себе части лиц людей и зверлюдов. Выглядело это ужасающе — будто какой-то отбитый маньяк потрошил здесь всё живое и приживлял к растениям магией.

Но системная справка никогда не лжёт. Это было просто обыкновенное растение.

— Трава? — с сомнением спросил Тео.

— Людоликий алор, — пожал я плечами, процитировав справку.

— А, вы здесь были, мастер Альтаир, — с нотками уважения кивнул кот. — Интересно, много ли осталось под этим небом тех, кто помнит цветочный остров прежним?

— Он находится точно под моим Ирису, — я немного резко сменил тему разговора, но как вышло. В конце-концов, это был риторический вопрос, и кот не ждал ответа. — Правда, смещён чуть в сторону. Странно, что сюда нет моста.

Я поднял взгляд к стальному небу, и увидел рядом с единственным светлым пятном, с которого вниз падал луч света, далёкий, чернеющий в ореоле света островок.

— Нельзя, — ответ, на удивление, нашёлся у Лины. — Там же рыба.

Брови поползли вверх. Я посмотрел на лису, как на сумасшедшую. Рыба в космосе? Что?

Но к счастью, я не успел спросить об этом, потому как Эдельвейс на это серьёзно кивнул.

— Да, сколько ж крови и нервов она набрала…

Лине сжалилась, видя моё удивление, и пояснила:

— Пока свободно висящие обломки и острова из воды кто-то не разберёт, никто сюда не сможет проложить мост.

— А их никто никогда не разберёт, пока днищева рыба летает из одной лужи в другую! — фыркнул Эдельвейс.

— Идём, мы и так слишком долго стоим на месте. Если помнишь здешние земли, Эдельвейс, веди. Здесь всё сильно изменилось со времён старого цветочного острова.

— Конечно, мастер, — кивнул кот.

Мы сошли с окружавшего мост алого холмика, покрытого жуткими растениями. Спрыгнули с насыпи где-то в метр и Эдельвейс решительно пошагал по серой земле в стоону редколесья.

Все деревья были мертвы. И очень давно — от них остались лишь голые стволы, лишившиеся даже большей части сучьев. Лес из чёрных столбов, никак не скрывавший от холодного белого света. Единственным лучом тепла в этом мрачном месте был лишь свет рядом с моим островом.

— Можешь пока рассказать, что здесь изменилось за время моего отсутствия, — бросил я Эдельвейсу.

— Отголоски долины красных цветов, — сказал кот, будто само собой разумеющееся. — Ускоренное преобразование в острова тьмы через массовые жертвы всегда нестабильно в первые несколько сотен лет. Может, лет через триста острова успокоятся.

— Что за долина? — спросила Лина, за что ей большое спасибо.

— То, что осталось одного павшего кошачьего клана. Нечто вроде посмертного проклятия, которое впитало в себя силу островов и теперь распространяется. Его средоточие находится на самом крупном острове верхней чести архипелага, Ирису девяносто четыре.

Сказав это, кот снова посмотрел на меня с плеча Сатоки.

Девяносто четвёртый. Не его ли он упоминал, как будущие владения новых епископов?

Я вдруг понял забавную вещь. Кот любит сгущать краски и говорить о невыполнимой задаче и невезении, но сам он — верит в нашу победу.