Луньес продолжала всячески представлять Двейна, раскрывая его личность с разных сторон, после чего наконец подошла к главному:

— … Двейн и сотни его людей приняли самое активное участие в сегодняшнем изгнании элит из города, и даже сейчас — они продолжают обеспечивать безопасность каждого из нас… Поэтому я хочу взять на себя смелость, ответственность и порекомендовать его на должность главнокомандующего армии и флота города Мантау. Что вы об этом думаете?

— Пускай! Мы согласны!

— В первый раз слышу… У нас в городе разве была такая должность?..

— А не слишком ли он юн для командира… такой важный пост…

Плотину прорвало, послышались различные мнения: поддерживающие, скептические, недоуменные, но даже без подсчета становилось понятно, что большинство людей согласились с выдвижением Двейна на этот пост.

С другой стороны — кто если не он? Луньес уже являлась чрезвычайной главой совета, многие считали, что она также займет пост главы администрации города. Еще одну должность ей явно будет не потянуть, а других лидеров «восстания» народ в общем-то и не знал.

— Чтобы окончательно развеять ваши сомнения, предлагаю самому Двейну сказать несколько сопутствующих слов. Думаю, объяснить ситуацию у него получится даже лучше, чем у меня, — загадочно закончила свою речь Луньес, поправила одежду, и они с Двейном поменялись местами — теперь он стал по середине за трибуной, а Луньес чуть позади и справа.

Два часа назад.

Вместе со множеством бойцов мы находились на крышах городских зданий, в прицел наблюдая как аристократы, члены совета, их семьи и прислужники грузят свои пожитки и сваливают по единственно открытой дороге к порту. «Желающих» уйти вместе с Вэйхуа и Холландами оказалось предостаточно.

…Пустили здесь, понимаешь, целую сеть вассалов и приближенных. Наверняка остались и шпионы, которым поручили соответствующее задание. Но без этого никак — всех не выкуришь.

Местный парламент теперь ждут реформы. Основные полномочия сконцентрировалась в руках у нас с Луньес. Хотя видимость народовластия мы не собиралась утрачивать. Какой «беспредел» произошел в парламенте — вряд ли станет известного широкому кругу общественности.

Во-первых, большинство доказательств, в том числе аудио и видеофиксация находились у нас в руках: на любую даже самую правдивую утку мы могли выпустить свою антиутку — современные технологии позволяли воссоздать и не такое. Уже как сто с лишним лет ни фото, ни аудио, ни видео не являются строгим доказательством чего-либо, ибо все можно подделать и подделать это так, что ни один специалист не прикопается.

Зря что ли Луньес соблюдала почти весь регламент голосований, по крайней мере на словах?..

Во-вторых, подавляющему большинству родов и бывших членов совета не выгодно будет афишировать, что все было сделано под «силовым» принуждением, а не под «принуждением» народных масс. Речь не столько о потери репутации в глазах общественности, сколько в глазах более высшей аристократии. Они провалили этот раунд по всем фронтам.

— Двейн, прием, как слышишь, — зашуршал голос Луньес в наушнике.

— На месте.

— Мне мышки нашептали, что ты неплох в публичной речи. Сможешь выступить на проводы кораблей?

— Я неплох только когда есть время на подготовку.

— Два часа хватит? — с надеждой спросила Луньес.

— А что, есть причина, почему должна говорить не одна ты?

— Конечно, Двейн. В некоторых вопросах ты прям как… Кхм. В общем, нужно набирать себе очки. В городе тебя почти никто не знает. И если я тебя просто возьму и назначу на должность командира армии — многие наши союзники и влиятельные люди могут не понять. Например, Мадам Вайс, с которой у меня уже состоялся приватный разговор. С ее косвенной поддержкой все пройдет намного лучше. Не буду сейчас вдаваться в подробности, но у нее есть ряд маленьких условий. Не только я, но и она заинтересована в твоем выходе на публику. Ее сильно впечатлил мой намек на то, что наш успех — по большей части твоя заслуга…

— Лишние намеки до добра не доводят, Селия… Особенно если их заранее не обговаривать, — нахмурился я, обдумывая многие вещи и чем это может обернуться.

Вообще-то я рассчитывал действовать из тени. Но вот оно как… Все не предусмотришь. Не все умеют держать язык за зубами. Печально.

— Ну прости, Двейн, — беззаботно усмехнулась Луньес, словно почувствовав мое настроение. — Так что, выступишь?

— Выступлю… — я покривил ртом и в отместку решил подшутить, создавая помехи на линии. — Но при условии… если ты мне… дашь потом……… Ладно?

— Что, Двейн? Не поняла тебя.

— Говорю, дашь потом послушать, что ты там наговорила в совете.

— А? Да, конечно, без проблем.

— Отбой.

От души рассмеялся. А затем снова стал серьезным. Перед многотысячной толпой людей говорить мне еще не приходилось… Надо хотя бы примерно в уме набросать пункты речи, о чем говорить, чтобы в лужу не сесть, не бекать, не мекать. Подкинула мне, Луньес, работенку, ну ее… Я ведь рассчитывал уже идти осмотреть свое новое жилище, которое досталось мне по наследству от бывшего хозяина… Так хотелось лечь баиньки после почти двух суток без сна… Видимо, пока не судьба.