– Я потрясён! Все вы умеете! – восхищенно прошептал я, с опаской присматриваясь к Евгению: не пора ли живо убираться отсюда, заперев его и оставив от греха подальше.

– Батюшка всему учил меня, – по счастью, так же тихо стала говорить и Полина Аристарховна. – У него, однако, бывали и странные фантазии: в сей комнате он мечтал перед самым приходом завоевателей скрыть, будто в брюхе Коня Троянского, пятерых самых верных мужиков-«рекрутов», коим он мог на время доверить оружие. В роковую минуту сии отважные «ахейцы» должны были внезапу выскочить и взять в плен какого-нибудь маршала или, как чаял батюшка, даже самого Бонапарта! Не задалось… Может, и к счастью. Но вот, на удивление, тайное отделение пригодилось нынче.

Все то барышня поведала мне, пока мы выносили оружие из комнаты и пока она запирала саму комнату с помощью потайной задвижки в полу, под одной из паркетин. Когда она нажала на нее ножкой, я вздохнул с облегчением.

– Точно так же комнату можно запереть и открыть изнутри, – сообщила Полина Аристарховна. – Мои избранные «ахейцы» знают секрет… А ваш благородный друг и однополчанин, я уверена, в том случае, ежели останется тут в живых один-одинёшенек, сам справится с секретом за день-другой. – И с этими словами она наконец-то милостиво улыбнулась мне!

– О да, мой «однополчанин» несомненно справится, в сообразительности ему не откажешь, – осмелился и я улыбнуться в ответ, не уставая поражаться врожденной ли отваге молодой девицы, способной с улыбкой смотреть смерти прямо в темные ее глазницы. – А в каком состоянии, позвольте узнать, пребывает сейчас ваш батюшка?

– Несколько лучше, – чуть нахмурившись, ответила Полина Аристарховна. – Но не настолько, чтобы командовать обороной. Увы, я бы в сей час предпочла бы даже, чтобы он был менее подвижен. Опасаюсь, как бы он, подобно вашему другу, не вылез под пули, еще худо соображая, что происходит и кто в доме.

– В таком случае предлагаю следующую поправку к вашей необыкновенной тактике, – поспешил высказать я и свой замысел, к коему, поостыв после первой сшибки, стал склоняться более, нежели к встрече неприятеля огнем разом из всех «бойниц». – Вдруг ваша партизанская партия не успеет подойти, как озлобленные егеря уже нагрянут? Полагаю, даже если они заподозрят неладное, у них все же не будет полной уверенности в том, что с их командиром разделались не мифические партизаны. Без капитана и предводителя шайки кто они теперь? А я в их глазах офицер и императорский порученец… Видом, по меньшей мере. Уверен, что смогу провести их всех, заговорю им зубы, подчиню их своей воле на время – то самое время, кое необходимо выиграть. Встречу их открыто и, можно сказать, с участием у дверей дома. Маневр рискованный, но свеч стоит.

Сей план Полина Аристарховна приняла без обиняков, чему я был несказанно рад. Успели мы еще составить ополчение всего из двух слуг, у коих коленки при выстрелах не дрогнули бы в первый же миг, прочую никчемную дворню отправили в лес, сами же зарядили все ружья и пистолеты… О, как хотелось мне возыметь власть и над Полиной Аристарховной, и саму ее тоже спровадить подальше от дома... но, признаюсь, я и заикнуться о том боялся, полагая итог уговоров прямо противоположным: барышня движением крепкой руки отстранит меня прочь и ну как выйдет сама навстречу врагу! Ведь опыт такой она уже имела, и весьма успешный. Ее уж не остановить, коли решит по-своему.

– Ежели они вам не поверят, а то будет видно издали, мы их и так уговорим, – решительно «успокоила» меня хозяйка. – У нас двенадцать зарядов. Уверяю вас, ни один не пропадет втуне.

Я и не сомневался… и невольно совершил в уме новое вычитание: семнадцать минус двенадцать… всего пяток в остатке! С ними, пожалуй, я и сам справлюсь, коли удачно начну. Согласись, любезный читатель, под участливым взором Прекрасной Дамы драться с пятерыми – сущий пустяк!

– Вы забываете еще один заряд – мой, – с улыбкой указал я и на свой пистолет. – Да еще сабля добрая при мне. Уже и не знаю, что останется на закуску вашей партизанской армии? Разве что объедки с господского стола.

Полина Аристарховна с такой нежданной теплотой улыбнулась мне, что сердце мое растаяло и решился я было на самый отчаянный комплимент… но именно в сей миг донесся до наших ушей дальний стук копыт.

– Вот они! – воскликнул я.

– С Богом! – перекрестила меня барышня.

…И тотчас сама перекрестилась.

Теперь уж точно сам черт мне был не страшен!

– Не поминайте лихом, коли что, Полина Аристарховна! – крикнул я, уже слетая вниз по лестнице.

– Вы живой куда нужнее! Всей России… и мне тоже! – прокричала вослед она, воодушевив меня на самый невероятный подвиг.

Я нарочно распахнул двери дома настежь и стал спускаться с крыльца навстречу возвращавшимся егерям неторопливым, важным шагом. Речей вкрадчивых да обманных я не готовил: надеялся, что в столь опасную минуту Бог не оставит меня, тем более молитвами Полины Аристарховны, и вложит в уста нужные слова.

Двое конных егерей, оторвавшись от остальных и ускакав вперед авангардом, первыми заехали на мост – то шум от них мы услыхали наверху. Теперь они пытливо шарили глазами по двору, по службам, стараясь догадаться, не ждет ли их здесь засада.