— Ад, — сказала я. — Определенно Ад.

— Простите, что, ma petite?

— Я думала, где я нахожусь. Раз вы здесь, это определенно Ад.

Он улыбнулся. И был он слишком доволен, как хорошо пообедавший удав.

— Как я сюда попала?

— Вас привез Ричард.

— Значит, я, в самом деле, была отравлена. Это не было во сне?

Он сел на дальний край кровати, насколько мог далеко от меня. Другого места, чтобы сесть, не было.

— Боюсь, что яд был очень настоящим.

— Я не жалуюсь, но как вышло, что я не умерла?

Он обнял колени, прижав их к груди — неожиданный жест уязвимости.

— Я вас спас.

— Объясните это.

— Вы знаете.

Я покачала головой:

— Скажите вслух.

— Третья метка.

— У меня же нет следов от укусов!

— Но есть забинтованный порез на запястье.

— Вы мерзавец!

— Я спас вам жизнь.

— Вы пили мою кровь, когда я была без сознания?

Он едва заметно кивнул.

— Вы сукин сын!

Снова открылась дверь, и вошел Ричард.

— Ты, мерзавец, как ты мог отдать меня ему?

— Кажется, она нам не слишком благодарна, Ричард.

— Ты сказала, что лучше умрешь, чем станешь ликантропом.

— И лучше умру, чем стану вампиром.

— Он тебя не укусил. Ты не будешь вампиром.

— Я буду его рабой на целую вечность — ничего себе выбор!

— Это только третья метка, Анита. Ты еще не стала его слугой.

— Не в этом дело! — Я уставилась на него. — Ты не понимаешь? Лучше бы ты дал мне умереть, чем сделал такое!

— Вряд ли эта судьба хуже смерти, — сказал Жан-Клод.

— У тебя кровь текла из носа и глаз. Ты истекала кровью у меня на руках, — Ричард сделал несколько шагов к кровати и остановился. — Я не мог просто так дать тебе умереть.

И он беспомощно развел руками.

Я встала в этом шелковом платье и посмотрела на них обоих.

— Ладно, Ричард не знал, но вы знали, что я думаю по этому поводу, Жан-Клод. У вас оправданий нет.

— Может быть, я тоже не мог стоять и смотреть, как вы умираете. Вам такое в голову не приходило?

Я покачала головой:

— Что означает третья метка? Какую дополнительную власть она вам надо мной дает?

— Я теперь могу шептать вам мысленно не только во сне. И вы тоже обрели силу, ma petite. Теперь вас очень трудно убить. Яд вообще не подействует.

Я все качала головой.

— Не хочу этого слышать. Я вам этого никогда не прощу, Жан-Клод.

— Я и не думал, что вы простите, — сказал он, и вид у него был печальный.

— Мне нужна одежда и чтобы меня отвезли домой. Мне нужно сегодня работать.

— Анита, ты же сегодня дважды чуть не погибла. Как ты можешь?

— Оставь, Ричард. Мне нужно на работу. Мне нужно что-то, принадлежащее мне, а не ему. А ты гад, который суется не в свое дело!

— Найди для нее одежду и отвези ее домой, Ричард. Ей нужно время, чтобы привыкнуть к новым переменам.

Я пристально посмотрела на Жан-Клода, который все еще сидел, свернувшись, в углу кровати. Он был восхитителен, и будь у меня пистолет, я бы пристрелила его на месте. В животе у меня холодным и твердым комом ворочался страх. Он собирается сделать меня своей слугой, хочу я того или нет. Я могу вопить и отбиваться, а он будет игнорировать мои протесты.

— Приблизьтесь ко мне еще раз, Жан-Клод, по любой причине, и я вас убью.

— Три метки связали нас. Вам тоже будет очень больно.

Я рассмеялась, и смех был горьким.

— Вы серьезно думаете, что для меня это хоть что-то значит?

Он смотрел на меня, лицо спокойное, непроницаемое, прекрасное.

— Нет. — Он повернулся спиной к нам обоим и сказал: — Отвези ее домой, Ричард. Хотя я не завидую твоей поездке. — Он глянул назад с легкой улыбкой. — Когда она сердится, у нее бывает громкий голос.

Я хотела плюнуть ему в лицо, но этого было бы мало. Убить его я не могла, по крайней мере, здесь и сейчас, и потому оставила дело так. Вынужденная вежливость. Я пошла за Ричардом к двери и ни разу не оглянулась. Не хотела я видеть в трюмо его безупречный профиль.

Считается, что у вампиров нет отражения и нет души. Первое у него есть. А есть ли вторая? Но я решила, что это не имеет значения. Я собираюсь выдать Жан-Клода Оливеру. Выдать Мастера города на убийство. Еще одна метка — и я навеки в его власти. Ни за что! Сначала я увижу его смерть, даже если мне придется умереть вместе с ним. Никто мне не навяжет ничего силой, даже вечность.