— Что происходит? — шепнула я.

— Мы с мистером Оливером заключили джентльменское соглашение.

— Не понимаю.

— С кем ты говоришь? — спросил Эдуард.

Я тряхнула головой.

— Потом объясню.

— Войдите в мой круг, Анита, и я объясню вам все одновременно с публикой.

— Что вы сделали?

— Все, что мог, чтобы спасти жизни, ma petite, но кто-то сегодня умрет. И это будет в круге, куда призваны лишь солдаты. Мирное население сегодня умирать не будет, кто бы ни победил. Мы оба дали слово.

— Вы будете драться здесь на ринге? Как гладиаторы?

— Это было лучше, чего я мог добиться за такой короткий срок. Если бы вы предупредили меня за несколько дней, может быть, я бы устроил все по-другому.

Я оставила это без внимания. И так я чувствовала свою вину.

Я сняла свитер и положила его на перила. Поблизости заахали люди — те, кто увидел пистолет.

— Драка будет здесь, на ринге.

— Перед публикой? — спросил Эдуард.

— Ага.

— Не понял, — сказал Ларри.

— Ларри, я хочу, чтобы ты остался здесь.

— Ни за что.

Я сделала глубокий вдох и медленный выдох.

— Ларри, у тебя нет оружия. Ты не умеешь стрелять из пистолета. Пока не научишься, ты просто пушечное мясо. Останься здесь.

Он помотал головой.

Я взяла его за руку:

— Ларри, я тебя очень прошу.

То ли просьба, то ли мой проникновенный взгляд — но он кивнул.

Мне стало легче дышать. Что бы ни случилось, Ларри не погибнет потому, что я его в это втянула. Это не будет на моей совести.

Я перелезла через ограждение на ринг. С шорохом черной пелерины Эдуард последовал за мной. Ларри остался, вцепившись в перила. У него был вид, будто его бросили, но он был вне опасности. Это было главное.

Я коснулась переливающего занавеса, и это оказалось игра света. Вблизи материя была белой. Отведя ее в сторону, я вошла, Эдуард за мной.

Там в несколько ярусов шел кольцевой помост, а в центре круга стоял трон. Рашида и Стивен стояли у подножия помоста. Я узнала обнаженную грудь и волосы Ричарда раньше, чем он успел поднять маску. Белую маску с голубой звездой на щеке. На нем были переливающиеся шаровары с курткой и туфлями им под стать. Все были в маскарадных костюмах, кроме меня.

— Я надеялся, что ты не успеешь, — сказал Ричард.

— Как, пропустить хэллоуиновское представление всех времен?

— Кто там с тобой? — спросил Стивен.

— Смерть, — ответила я.

Эдуард поклонился.

— Верю вам настолько, что позволяю привести на бал смерть, ma petite.

Я подняла голову к самому верху помоста. Перед троном стоял Жан-Клод. Наконец-то он был одет в то, на что намекали его сорочки, и это было настоящим. Настоящий французский придворный. Половину деталей его костюма я даже не знала, как назвать. Черный камзол, со вкусом инкрустированный серебром. Короткий полуплащ, наброшенный на одно плечо. Облегающие брюки, заправленные в сапоги до икр. Широкий белый воротник у горла. Кружева, рассыпанные по рукавам камзола. И сверху широкая, почти плоская мягкая шляпа с изогнутыми дугами белых и черных перьев.

Костюмированная шеренга раздвинулась в стороны, открывая мне дорогу к ступеням трона. Почему-то мне не хотелось идти. За занавесом слышались характерные звуки — там передвигали декорации и реквизит.

Я глянула на Эдуарда. Он смотрела на толпу, замечая все. Искал жертв или знакомые лица?

Все были в маскарадных костюмах, но очень немногие — в масках. На половине высоты лестницы стояла Ясмин и Маргарита. Ясмин была одета в алое сари, все в вуалях и блестках. При ее темном лице красный шелк смотрелся очень естественно. На Маргарите было длинное платье с рукавами-«фонариками» и широким кружевным воротником. Платье из какой-то темно-синей ткани, простое, без украшений. Светлые волосы висели сложной массой кудрей над каждым ухом и небольшим пучком на голове. Ее наряд, как наряд Жан-Клода, смотрелся не маскарадным костюмом, а древней одеждой.

Я стала подниматься к ним. Ясмин откинула вуали, обнажив крестообразный шрам, который я ей оставила.

— Кто-то тебе за это сегодня отплатит.

— Не ты лично?

— Пока нет.

— Тебе все равно, кто победит?

Она улыбнулась:

— Я, конечно же, лояльная к Жан-Клоду.

— Черта с два.

— Не менее лояльна, чем ты, ma petite, — четко произнесла она, откусывая каждый слог.

Я оставила ее смеяться мне в спину. Кому-кому, а не мне упрекать других в нелояльности.

У ног Жан-Клода сидела пара волков. Они смотрели на меня до странности светлыми глазами. И ничего человеческого в их глазах не было. Настоящие волки. Где он достал настоящих?

В двух шагах от него и его ручных волков я остановилась. Его лицо было непроницаемым, пустым и прекрасным.

— Вы как будто из «Трех мушкетеров», — сказала я.

— Совершенно верно, ma petite.

— Это ваше родное столетие?

Он улыбнулся улыбкой, которая могла означать все что угодно — или ничего.