Мэг всхлипнула и снова посмотрела на часы.

***

Она так и не заснула после того дежурства.

Сегодня Мэг впервые спешила в клинику. Впервые вылетела из дома, на ходу натягивая куртку и держа в зубах транспортную карточку. Впервые пожалела, что сторонилась коллег, ни с кем не сошлась и сейчас даже не может просто позвонить одной из дежурных сестер и спросить, жив ли ночной пациент.

Она уже неслась по гулкой лестнице, когда в дверях наверху показался доктор Розен, суетливый веснушчатый хохотун, больше похожий на веселого кондитера, чем на хирурга.

– Мисс Сольден, – окликнул он, и Мэг ощутила укол тревоги: Розен ее недолюбливал. Он никогда прежде не обращался к ней по имени, суховато-иронично называя "сестра" и не особо скрывая скепсис. Однако сейчас он казался озабоченным и слегка смущенным.

Она еще бормотала приветствия, не отдышавшись после бега по ступенькам, но хирург перебил ее:

– Сестра, судя по значку на вашей куртке, вы состоите в каком-то историческом сообществе, верно?

– Да, – изумленно чирикнула Мэг.

– Давно?

– Одиннадцать лет.

– Прекрасно. Скажите, сестра, не припомните ли вы, что за последние… ммм… два года в вашей тусовке кто-то пропал? Исчез, никого не предупредив?

Мэг нахмурилась, подбираясь и чувствуя, как сердце стремительно заколотилось прямо в горле:

– Это по поводу вчерашнего пациента после ДТП? Он… он что…

– Он жив и относительно стабилен. Сорок минут назад пришел в себя. Загвоздка в том, что он отказывается говорить. Более того, он выглядит совершенно деморализованным. Я видел такое после терактов и крупных катастроф. Он чудовищно напуган, никого к себе не подпускает, не называет своего имени. Полиция пыталась установить личность по фото, сообщить родным. Но он не проходит ни по одной базе данных: ни совпадений среди заявленных в розыск, ни водительских прав. ДНК тоже нигде не фигурирует. Единственная зацепка – его странный костюм. Позднее Средневековье. Я видел такие по телевизору на историческом фестивале "Корнуоллский лев".

Мэг покачала головой:

– Я там мало кого знаю. Наш клуб туда не ездит, участие в "Корнуоллском льве" очень дорогое.

Розен кивнул:

– Неважно. Сообщества ролевиков – это особый мир, и я не думаю, что он слишком обширен. Я попрошу вас пройти со мной к пациенту. Существует шанс, пусть и ничтожный, что вы его узнаете. Или же он – вас. В конце концов, клубы общаются в интернете. Вдруг вы видели его на аватаре или общей фотографии? В фотогалерее какого-нибудь события?

Мэг замялась. Горячая тревога за неизвестного собрата вдруг сменилась каким-то гадким чувством. Кто знает, что это за парень, и в чем он замешан… Судя по словам Розена, история там страшноватая. А вдруг, она и правда его узнает? Потом полиция, допросы, свидетельства… Боже упаси, мать узнает, что она втянута в какую-то паскудную историю с другим ролевиком… Она тут же спустит всех собак и не успокоится, пока "Рыцарей Вереска" не закроют ко всем чертям судебным постановлением.

Все эти мысли еще вертелись в голове, будто гнилые листья, затягиваемые в сточную канаву, когда Мэг откашлялась и пробубнила:

– Вы сказали, он в шоке. Вдруг я могу ему… навредить.

Розен молчал, глядя практикантке прямо в глаза. А потом сухо и зло отчеканил, раздельно вколачивая слова в тишину:

– Навредить? Боюсь, милочка, вы опоздали. Парню уже навредили, и весьма умело. Я не зря спросил о пропавших в последние два года. Его костюм – явный маскарад, однако он страшно изношен и чинен во многих местах. У пациента два застарелых перелома, сросшихся без квалифицированной медицинской помощи, максимум шина из обломка доски. Несколько трещин в ребрах. Следы свежих побоев, в том числе плетью. Множество воспаленных ожогов, которые выглядят очень странно. Признаки тяжелейшей физической работы и общее истощение. Я не знаю ни кто он сам, ни кто сделал это с ним, ни почему. Но этот парень был в аду, слышите? Он был там чертовски долго. И если вас сейчас больше тревожит собственная репутация… – Розен осекся и кивнул на значок Мэг, – боюсь, вы паршивый рыцарь, мисс Сольден.

Секунду Мэг стояла перед врачом. Губы мелко дрожали, лицо полыхало красными пятнами.

– Что с ним случилось? – прошептала она, чувствуя себя так, будто Розен отхлестал ее по щекам.

А лицо хирурга передернулось болезненной гримасой:

– Я не могу утверждать, сестра. Но у меня есть подозрение, что это было похищение, длительный плен и последующий обряд экзорцизма.

Мэг глубоко вдохнула – к горлу вдруг подступила желчь. Потом кивнула:

– Я пойду переоденусь.

…Десять минут спустя Мэг вслед за доктором Розеном вошла в палату реанимации, чувствуя, как сердце остервенело колотит в ребра.

На кровати, опутанный проводами, лежал худой молодой человек. Он медленно повернул голову на звук открывшейся двери, и прямо на Мэгги взглянули мутные глаза, полные больного ужаса. Врач и практикантка замерли в пяти шагах от кровати.

Не меньше двух минут протекли в тишине. Наконец Мэг облизнула губы и на трясущихся ногах сделала шаг вперед.

– Э… Здравствуй, рыцарь, – пробормотала она обычное приветствие членов чужого клуба.

Неизвестный не отвел глаз, а страх в них вдруг сменился недоумением. Еще через секунду он разомкнул потрескавшиеся губы и хрипло что-то прошелестел.

Розен растерянно моргнул:

– Мисс Сольден, – шепнул он, отступая к медсестре, – вы понимаете этот язык?

А Мэг обернулась к нему, отчего-то хмурясь, будто врач сыграл с ней дурацкую шутку:

– Нет… – обронила она, – то есть… да.

А потом снова шагнула вперед, нервно облизывая губы, и со старанием школьницы проговорила невнятную фразу, прозвучавшую для Розена, будто плохо расслышанная реплика со сцены.

Неизвестный молчал, глядя на Мэгги тревожно и вопросительно. А потом бросил на Розена короткий враждебный взгляд и снова перевел глаза на Мэгги, словно опасался говорить с нею при враче. На лбу его выступил пот, слегка побледнели губы, и один из аппаратов у кровати требовательно и настойчиво заверещал.