– Извини, встряну. Я одно время жила в консульском доме и там моими друзьями были чернокожие мальчишки. Это её дети. Это я помню очень хорошо.

– Разумеется, помнишь. У тебя сохранились старые чёрно-белые фотографии тех времён. Ну а потом, когда ты подросла, твой отец отправлял тебя на лето в Литву. К своим родителям. Вот там-то и пошло твоё сближение с тем миром, которого многие боятся. Боятся потому, что он покрыт завесами тайн и открывается лишь единицам.

– Ответь честно, почему ты, могущий очень многое, допустил гибель моего отца? Ты же мог его оставить со мной хотя бы до моего совершеннолетия?

– А вот это уже не в моей власти. Такое дозволено лишь одному. Ему,– и Лучик ткнул указательным пальцем вверх.

Линн молча мяла окурок в пепельнице. Рука дрожала. Другую она поднесла к лицу и вытерла слезинки. Затем резко выдохнула и допив кофе, встала. Лучик сидел молча и хмурился.

– Зачем я об этом спросила?– сдавленно выдавила она, – сама себе больно сделала. Не обращай внимания. Сейчас это пройдёт.

– Знаю. Ты сильная.

Картина 3

– Успокоилась? Вытри слёзы,– Лучик участливо смотрел на Линн.

– Всё в порядке. Нахлынули воспоминания, – прошептала она.

– Ты кофе допила. Хочешь ещё чашечку?

Она молча кивнула. Лучик встал и по-хозяйски начал орудовать на кухонном столе. Пока он колдовал над джезвой, Линн мысленно начала прокручивать сегодняшнее утро с самого момента появления нежданного гостя. Внезапно тот обернулся и пристально на неё посмотрел.

– Странно. Ты даже не удивлена. Как будто ждала такой встречи. Или чего-то подобного.

– Да, ждала. Понимала, что со мной происходит непонятное, но объяснить не могла.

– Ты очень похожа на Лилит.

– На кого?

– Лилит. Первая жена Адама. И тоже-рождённая в ночи. Как и она. Ты в курсе, что у

Адама был, выражаясь современным языком, второй брак?

– Лучик! Кофе сейчас убежит!

– Всё под контролем. Разливаю.

Он наполнил новые чашечки ароматным напитком, а предыдущие поставил в мойку. Сел и закурил. Линн тоже потянулась к пачке.

– Так что ты хотел сказать о Лилит?-затянувшись и отпив маленький глоточек спросила она.

– Вы похожи. Даже внешне. Адам много потерял, расставшись с ней. Но она сумела так ему отомстить, что это до сих пор отдаётся вам, человекам.

– Как это? В смысле – отомстила,– удивилась Линн.

– Очень просто, но ёмко. Всучила запретный плод, притворившись змеем. В Сикстинской капелле есть роспись самого Микеланджело на эту тему. Да и один небезызвестный тебе автор стихов тоже упоминал это. По памяти попробую: "Искусно змеем притворясь, Улыбкой радостной сияя, Всучила Еве плод, смеясь, Бог выгнал парочку из Рая…" Ну и дальше, в том же духе. Как видишь, не я всю эту историю задумал и воплотил в жизнь. Но на меня просто легче всё списать. В принципе вы, люди, все свои неблаговидные поступки списываете на мои происки. Как будто мне делать больше нечего. Сплю и вижу- как же вам всем нагадить побольше? А что вы сами вытворяете здесь, на Земле? Не хочу вдаваться в подробности. Ты об этом и сама прекрасно осведомлена.

– Хороший экскурс получился. Краткий, но объёмный.

– Как ты уже знаешь, я появился ради одного только любопытства. Но мне захотелось привнести в наше с тобой времяпровождение что-нибудь необычное, яркое. Линн, ты хотела бы сегодня, в течение этого дня, посмотреть на Мир с разных ракурсов?

– А такое разве возможно?

– Ты, по-моему, забыла, кто перед тобой!?– прогремело в воздухе.

Картина 4

Она вздрогнула от громогласных раскатов и уронила сигарету в чашечку. Лучик же, в данный момент, являл собой картину совершеннейшего негодования, но выглядело это несколько комично, поэтому Линн невольно прыснула коротким смешком и заулыбалась.

– И что же здесь смешного?– пробормотал "Хозяин Преисподней".

– Не пойму…, вид у тебя какой-то растерянный и даже…, боюсь и произнести…,– тут она засмеялась.

– Поясни! Я требую!

– Ой, не могу,– она высказала эту фразу сквозь слёзы, отрывисто.

– Ничего не пойму. В чём причина такого веселья?

– Сама не знаю,– так же, сквозь слёзы от смеха продолжила она,– может по поговорке?

– Какой?

– Смех без причины, признак дурачины!

– Но ты ведь, далеко, не дура, иначе я не наблюдал бы за тобой столько лет. Не обратил бы внимания просто. Мало ли вас рождается и живёт? Да, кстати, ты не договорила про мой вид,– уже

тихо произнёс Лучик.

– Хорошо, скажу,– уже серьёзно проговорила она, – растерянный и беззащитный.

– Да, такое мне никто никогда не говорил. Даже в мыслях. Смелая ты.

– Промолчу. Вдруг, лишнее что-нибудь ляпну.

Лучик молча встал и направился к плите. Обернулся и тихо произнёс :

– Кофе остыл.

Она кивнула. Он насыпал зёрен в кофемолку и тишину разорвал громкий треск работающего агрегата. Через несколько минут он разлил дымящийся напиток по чашечкам. Сел напротив и отхлебнув, спросил: