– Аркадий! – возмутилась я поведением своего цветка. В какой момент он превратился в плотоядное растение?

Оставив нравоучения насчет поведения цветка на потом, я кинулась спасать птичку. Про естественный отбор в природе я знала, но просто так дать умереть пернатому я не была готова. Не зная, что делать, я просто взяла пташку на руки, закрыла глаза и начала вливать свою магию, беззвучно молясь о том, чтобы она ожила. И уже через пару секунду я могла улыбнуться, раскрывая свои ладони. Пташка встала на лапки, очумело покрутила головой, проверила крылышки, распахнув их, и упорхнула. Только потолок лаборатории не дал ей улететь далеко.

– Иди сюда, не бойся, – позвала я пернатую. – Аркаша тоже больше тебя не тронет. Ни одним своим листочком. Правда же? – одарила я цветок строгим взглядом. – А тебя мы выпустим на волю. Иди сюда, – снова и снова манила я пернатую, которая перелетала с места на место, словно попала в клетку. Эдак ее снова придется спасать. – Ну, улетай, давай! – раскрыла я дверь настежь.

– А что тут происходит? – на пороге стоял фамильяр и смотрел на меня осуждающе, будто я снова что-то натворила.

– Это все Аркадий. Он как-то умудрился поймать птицу и чуть не слопал ее. Я вот спасла бедняжку, влив в нее свою магию, и теперь хочу выпустить на волю, – я размахивала книжкой, стараясь направить птичку к раскрытой двери.

Ответом на мой разъяснения просто закрылась дверь. Точнее, ее захлопнул мой фамильяр.

– Хочешь сказать, что твоя магия оживила птицу? – было понятно, что енот обескуражен. – Интересненько. Это что де получается, что твоя магия универсальная или мы просто не знаем, к какой категории отнести, – начал рассуждать мой фамильяр, расхаживая по лаборатории.

Я же так и застыла посередине комнаты. Почему-то парой минут назад я и не задумалась о том, что до этого момента своей магией оживила только одного Аркашу. Растениям в теплице отдавала только часть своей магии, в помощь. И вот сегодня спасла животное.

– Надо проверить одну теорию, – не глядя по сторонам, Жуля схватился за нож.

– Нет! – закричала я, поздно разгадав его замыслы, и кинулась к своему фамильяру, но успела только подхватить его пушистое тельце.

– В следующий раз я тебя сама убью! – я ходила перед диваном туда-сюда и ругала фамильяра. Глупого и безрассудного. – Не думала, что у тебя в голове одна извила, и то прямая. Это же надо было до такого додуматься! Если бы у меня не получилось? Если бы я не смогла? Запаниковала бы и расплакалась, вместо того, чтобы действовать! Ты о таком развитии событий не подумал?

Я говорила и говорила, никак не успокаиваясь. Еноту же мои нравоучения были до лампочки. Фамильяр сидел на диване немного глуповатым выражением лица, улыбался и гладил свою шерстку. Когда он начал падать, и я успела перехватить его тело до столкновения с полом, я почему-то побежала с ним на руках в дом. Уложила его на диван и судорожно начала выискивать в доме тетушки аптечку. Коробочка с красным крестом все не находилась, мои глаза застилали слезы, и я, бросив поиски, встала на колени возле дивана, схватив енота за лапку, и заговорила…

– Мягкая, – все повторял он, проводя по своему животу и бокам, словно до этого вместо шерстки имел иголки, как у дикобраза. – И светится, – смотрел на меня и снова на свою шерсть, которая повторно так и не засветилась.

Никто и подумать не мог, что мой фамильяр услышав о способностях своего мага схватится за нож и тут же воткнет его в свое тело. Я тут же кинусь его спасать, напрочь забыв о птичке. Только из-за того, что растеряюсь, начну бегать, а затем наговорю непонятно что. Результат обрадовал только Жулю. Нет, я тоже была горда собой, что у меня получилось вернуть к жизни своего фамильяра. Да только вот я немного, видимо, переборщила, что шерсть у енота начал светиться. Правда, через время все встало на круги своя, только один Жуля был похож на умалишенного. Все гладил свою шерстку и ждал, что та снова засветится. Я же немного успокоилась, но, когда до меня с запозданием дошло, что все-таки натворил енот, прорвало. Начала ругать фамильяра только так.

– Экспериментатор недоделанный! – выдала я наконец, выдохнула и присела на диван.

– Ну будет тебе, все же обошлось, – попытался успокоить меня Жуля, да только от его слов я распалялась только вновь и вновь. Да и руки все еще дрожали.

– Идиот ты, а не фамильяр! – со злости я выдала ему окончательный «диагноз». – А если бы я не смогла помочь тебе? Что же бы стало с тобой? А со мной? – взглянула я на него. Тут уже окончательно дошло и до енота. Ведь один из нас не мог бы жить без другого. Привязка не давала существовать отдельно. Если у Жули еще в запасе было время, чтобы найти другого мага и привязаться к нему, то меня уже ничего бы не спасло. Лучшее из самого худшего, это лишилась бы магии, части себя.

– Прости, как-то не подумал об этом, – Жуля все же признал свою вину и опустил голову, наконец-то, оставив в покое свою шерсть. – Зато у меня появились кое-какие подозрения насчет твоей магии.

– Ну? – не выдержала я, поторопив енота. Вот только фамильяр не торопился раскрывать свои догадки.

– Завтра, все завтра, – спустился он с дивана. – Пока могу сказать только одно. Скорее всего, у тебя магии жизни, и это только полбеды. О магах жизни мало что известно, как и о твоих способностях. Надо будет изучить этот вопрос, – и направился в сторону кухни. Но прямо перед дверью замер и заговорил сам с собой. – Не зря маг тянулся к тебе. Я же видел своими глазами. Две противоборствующие стороны. Как я сразу не догадался! – и исчез за дверью.