Кажется, это возымело толк, потому что вскоре в коридоре раздались быстрые шаги, дверь приоткрылась. Из неё выглянула обиженная рожица младшей сестры Елены.

– Конечно! –раздражённо выпалила рожица, – Все для Ленки, как всегда! А мне ничего, обёртку от фантика и ту не даёте! Фломастеры даже, вон, все засохли. Новые никак не купите.

– А этой, – и Иришка яростно мотнула подбородком в сторону Елены, – всё, что только захочет! Она же стар-ша-я!

Последнее слово Иришка для мрачной убедительности произнесла по слогам.

– Я бы купила тебе фломастеры, да только, где? – миролюбиво вздохнула мама, привыкшая к Иришкиной ревности к старшей сестре, – Не горюй, милая. Вот Дядя Женя в Москву поедет, я ему закажу. Хорошо?

Мама виновато улыбнулась кривой рожице, торчащей из двери.

– Ладно, – Иришка наконец сменила гнев на милость, состроила Елене злобненькую гримаску и со словами «Алёшик-выпендрёжик», окончательно исчезла за дверью, вероятно удовлетворившись данным матерью обещанием.

В зависимости от настроения младшая сестрёнка дразнила Елену то «Алёшик-выпендрёжик», то, будучи не в настроении, «Алёшик-ублюдошик». Услышав последний эпитет, мама всегда сурово хмурилась и просила Иришку никогда не произносить подобные выражения. Иришка с честными глазами вдохновенно клялась, мол, с этого момента больше никогда. Но хватало этой клятвы лишь до следующего раза.

Тем временем Елена по просьбе матери уже натягивала недошитое платье, чтобы портниха вспомнила, на чем остановилась прошлый раз. Когда платье было надето, Елена подошла к зеркалу и долго смотрела на свое отражение. И услужливая память моментально воскресила всё, что было связано с этим нарядом.

А дело было так. Первого сентября в десятом классе, где училась Елена, произошёл бунт локального масштаба. Перейдя в выпускной класс, наиболее продвинутые ученицы решились посягнуть на святая святых советской школы – школьную форму. В те годы школьная форма для девочек не менялась с возрастом и представляла собой тёмно-коричневого цвета платье до колен и передничек, который в зависимости от ситуации имел или белый (по праздникам), или чёрный стандартный окрас. В таких платьицах и передниках щеголяли все – от зелёных первоклашек до вполне оформившихся девушек, учениц выпускного класса. Менялись только размеры, фасон оставался незыблемым как смена времён года. Ничто не могло нарушить привычный ход вещей. По крайней мере, в той школе, где училась Елена Распопова. До тех пор, пока в дело не вмешалась эта самая Елена.

Ещё в конце девятого класса она, которую одноклассники все годы учёбы небезосновательно считали обыкновенной серой посредственностью, неожиданно почувствовала прилив неведомой доселе силы. Словно сработал внутри какой-то тайный переключатель, о существовании которого Елена даже и не догадывалась, поскольку на протяжении всей её прошлой жизни он не действовал ни разу. И вот, на тебе! В общем, Елена внезапно ощутила себя взрослой. Первой из всего класса.

Она помнила, как в то незабываемое утро вдруг увидела одноклассников в новом свете – они дурачились, галдели, носились по классу, в общем, вели себя так же, как прочая школьная мелкота. А Елене захотелось чего-то большего. Чего именно она тогда и сама не ведала, но уже чувствовала, чего ей точно не хочется – вести себя как маленькая, как ребёнок. Она не спеша прошествовала к своей парте и села, спокойно и отстранённо созерцая царящий вокруг шурум-бурум. Когда кто-то, пробегая мимо, случайно толкнул Елену, она не стала говорить обидчику ругательные слова или гоняться за ним с учебником, чтобы треснуть нахала по башке, а лишь брезгливо сморщила носик в его сторону. Весь день она продолжала в том же духе, интуитивно подстраиваясь под новую свою внутреннюю реальность. А через неделю «взрослое» поведение Елены вошло у неё в привычку.

Произошедшая с Еленой метаморфоза не прошла незамеченной. Сначала её оценила соседки по ближайшим партам, которые с лёгкой руки Елены тоже стали вести себя рассудительно и даже степенно, потом перемену заметила и их классная руководительница, обронившая после уроков что-то типа «молодец, Распопова, кажется ты наконец повзрослела». В общем, к концу учебного года Елена – абсолютно неожиданно для себя – стала неформальным лидером девочек класса, и даже записные заводилы, ранее бывшие в классе особой кастой, начали копировали её поведение.

Именно в ту пору на девчоночном совете, состоявшемся однажды после уроков и проходившем вокруг парты Елены, и было решено – в десятый класс все придут без ненавистных передников. А главное – каждая в новом платье. Дескать, пора уже показать себя во всей красе – не дети, чай. Даже обоснование для столь нахальной выходки придумали, чтобы всё действительно выглядело по-взрослому. Решили на все наезды учителей и прочего начальства отвечать, мол, так и так, фасон новых платьев не предусматривает ни стандартные накладные белые воротнички – ещё один извечный атрибут школьной, – формы, – ни дурацкие одинаковые манжеты. И уж тем более не сочетаются с ним какие-то примитивные фартуки.

– Хватит как домохозяйки в дурацких тряпках, приделанных спереди, по школе щеголять. Мы выросли уже! – под общее ликование вынесла вердикт самая бойкая из Елениных одноклассниц Танька Дериглазова.

Елена промолчала, но в душе её пели соловьи. В кои-то веки она захватила пальму первенства. Она – вечный середнячок, ничем не примечательная девочка со средними способностями и скромными внешними данными. И вдруг к её мнению стали прислушиваться все! Или почти все.

Разумеется, первого сентября в новых платьях пришли лишь некоторые девчонки. Кто-то побоялся, кто-то послушался родителей, а кому-то просто было всё равно. И всё же, к радости Елены, отступниц набралось человек шесть. Перед началом уроков «взрослые» девочки сбились в стайку, точно зная, что этот, объявленный системе образования вызов, непременно принесёт бурю негодования со стороны учительского состава и потребует от них сплоченности и мужества. Они ждали нападение, они готовились отразить натиск и знали, что вместе им будет перенести это легче.

Но поначалу всё шло как обычно, только кто-то из мальчишек присвистнул, озирая модниц весёлым взглядом, но и это прозвучало как одобрение, а не порицание. Да и те из девочек, кто пришёл в передниках, бросали в сторону Елены сотоварищи завистливые взоры.

Начался первый урок, который традиционно не предполагал излишней умственной активности и проходил, скорее, как классный час – всё-таки первое сентября, первая встреча после долгой летней разлуки. Даже для учителей встреча с обновленным и повзрослевшим классом тоже явление трепетное и любопытное. Поэтому пол-урока пролетели стремительно, с шутками-прибаутками, и классная руководительница, учитель русского языка и литературы, никак не могла успокоить перевозбужденный класс. Все наперебой старались блеснуть остроумием, накопившимся за лето и не находившим выхода до сегодняшнего дня.