– Так и что привело вас сегодня, мистер Хэнкс?

– У меэ чирв ву глагу, - пробормотал он невнятно с термометром во рту.

– Извините, что?

Она отстегнула манжету, нацарапала несколько цифр в блокноте, и наконец взглянула на Марка, который поднял брови и указал свободной рукой на свой занятый рот.

– Ах да, конечно.

Она вынула термометр и подняла палец, призывая его молчать, пока записывала новые цифры.

– Так и что вы говорили?

– У меня червь в глазу.

Хотя его тон и оставался спокойным, от этих слов кишки Марка буквально свело судорогой.

– Червь в глазу значит.

Медсестра нахмурилась.

– Ага.

– А еще какие жалобы есть?

Марк на мгновение задумался, прежде чем ответить, мысленно проводя инвентаризацию всего своего тела.

– Ну, суставы болят время от времени, хоть и не сильно. Иногда сыпь на теле, проходит сама. И сильная боль в глазу, когда он двигается.

– То есть он движется?

– Ну, да. Именно тогда я его заметил.

Медсестра встала, одарив его натянутой улыбкой.

– Доктор скоро к вам подойдет, - сказала она, протягивая ему сине-белый смотровой халат.
– Снимите рубашку и наденьте это. Штаны можете не снимать.

– Так сразу раздеваться? А прелюдии будут? – попытался пошутить Марк, когда она развернулась и вышла из комнаты, громко отстукивая каблуками

– Думаю, нет, - сказал он со вздохом, накинул халат и сел на смотровую кушетку, свесив руки между колен.

Он не боялся кабинета врача, но в тонком льняном халате чувствовал себя ребенком. Хотя большую часть своего детства он был здоров, казалось, что вся его юность прошла в таких комнатах, как эта. Его мать была параноиком и тащила его в больницу при каждом чихе.

– Привет, Марк. Как дела?

Доктор Алекс Макдональд зашел в смотровую без стука, потому как знал Марка много лет. Он сел на табурет и развернулся, чтобы пожать Марку руку.

– Бывало и лучше, Алекс.

– Чего случилось то?

Во время разговора Алекс пальпировал шею Марка, проверяя лимфатические узлы, затем заглянул в его уши.

– Ну, думаю, у меня в глазу червь.

От собственных слов Марк съежился.

– Червь в твоем глазу?

Алекс рассмеялся, нахмурив брови.

– Ага. Сегодня утром у меня сильно болел левый глаз, и когда я посмотрел в зеркало, то увидел его. Ненамного толще нити, но довольно длинный. Он буквально плавал по белку моего глаза, под оболочкой. Я чуть не обосрался от страха.

– А сейчас ты его чувствуешь?

Алекс выглядел обеспокоенным, его улыбка исчезла. Он отодвинул веки Марка и заглянул в левый глаз офтальмоскопом.

– Вроде нет, но у меня еще время от времени болят суставы, и постоянно появляется странная сыпь, которая исчезает через несколько дней. Я подумал, может быть, у меня грипп какой.

– А другие симптомы как давно появились?
– спросил Алекс, что-то строча в блокноте, совсем как неприятная медсестра перед ним.

– Ну, не знаю, может несколько месяцев назад.

У Марка вспотели ладони и подкатывающие слезы предательски закололи глаза. Он знал, что паразиты в его профессии всегда представляли опасность, и мог смириться с мыслью о ленточных червях или клещах, но только не в глазах.

– Хорошо, Марк. Мы разберемся что к чему. Судя по твоей карте три года назад мы тебя привили от малярии. Ты, кажется, собирался в Африку, я прав?

– Да. Я тогда поехал в Конго фотографировать западных равнинных горилл.

– Да, да. Сейчас вспоминаю. Кстати, потрясающие получились фотографии.

– Спасибо. Думаешь, я что-то подхватил в Африке?

– Возможно. У меня есть предположение о том, что с тобой происходит, но мне надо кое-что уточнить. Я сейчас вернусь, и мы придумаем, что будем делать дальше, приятель.

Алекс похлопал Марка по плечу и исчез за дверью.

Марк нервно ждал. Спустя, казалось, целую вечность, доктор вернулся в палату и сел на свой табурет, его рот сжался в серьезную линию, хотя в глазах плясало возбуждение.

– Ну, Марк, похоже, ты подхватил лоаоз. Ты слышал об этом?

– Звучит смутно знакомо. А можно на человеческом языке объяснить?

– То, что ползает тебя в глазу - это червь лоа-лоа, также известный как африканский глазной червь. Им заражаются через укус зараженной манговой мухи, и подчас проходят годы, прежде чем появятся первые симптомы. Сами черви могут жить до семнадцати лет и вызывать всевозможные неприятности: от воспаления толстой кишки до отека яичек. Чтобы удостовериться, нам придется сделать анализ крови, но зуб даю, что я прав.