— Немедленно замени, — добавил в голос строгости Филипп, желая, чтобы она поспешила. Леда поклонилась, схватила чашку и умчалась на кухню.

Брон проводил ее заинтересованным взглядом. Его улыбка стала еще шире, когда Леда вернулась с новой порцией кофе. На этот раз она уже не осмелилась что-либо добавлять.

— Как вам наши посикунчики? — поинтересовалась она, когда Брон с наслаждением начал пить.

— Что?! — вновь поперхнулся тот, недоверчиво уставившись на темную жидкость.

— Пирожки-посикунчики. У нас они лучшие во всем Лармаде. По старинному семейному…

— Не пробовал, — выдавил он между покашливаниями.

— Будьте осторожней. Их не зря так зовут.

— Леда! — оборвал ее Филипп. — Проверь, пожалуйста, мясо на вечер.

— С вашего дозволения, — проговорила она, поклонилась и удалилась на кухню.

— Прошу прощения, магистр. Глупая девчонка только хотела вам угодить, она же ничего не смыслит…

— Все женщины такие. У них мозг не может удержать элементарных вещей. Приходится вбивать в него информацию.

— Вы правы. Я обычно использую трость. И сегодня она не останется без дела.

— Жаль, я буду слишком занят, чтобы присутствовать во время воспитательного процесса, — расхохотался Брон. — Но, возможно, зайду через денек-другой.

Кулаки чесались стереть с его лица гадкую ухмылку, но Филипп ничем себя не выдал. Придется куда-нибудь отослать Леду, чтобы Брон не добрался до нее своими похотливыми ручонками.

Пока проходил обыск, в зале висела гнетущая тишина. К пирожкам никто так и не притронулся. Брон допил кофе ровно в тот момент, когда завершили осмотр всех помещений, и вышел под вежливые просьбы заходить почаще.

Стервятники лютовали три дня. Но вскоре им надоело, и вернулась привычная рутина, только удвоили патрули. Народу в «Ледяном Шинке» поубавилось. Филипп не забыл про Артура и его людей, но открыл потайную дверь только, когда всё успокоилось. Еды и воды в укромном месте предостаточно, чтобы отсидеться в течение месяца не одному десятку человек.

— Можете выходить. Тропа Смерти уже достаточно высохла.

— Слава Всесвету! А то я бы точно не выдержал и придушил Клопа.

Раздался общий хохот.

— Я просто съел чего-то… — с легким акцентом возмущался молодой сенториец, выбираясь наружу последним.

— Это уже неважно, дружище. Быть тебе Клопом до конца дней.

— Генр. И никак иначе. Мне зря мама имя выбирала что ли?

Смуглый южанин был крепок, но не лишен изящества, двигаясь легко и стремительно. В нем чувствовался внутренний огонь, а также горячий темперамент, скрытые за внешней невозмутимостью. Черты лица простоваты, но их компенсировали выразительный миндалевидный разрез глаз, живых, сверкающих и молниеносно реагирующих на происходящее вокруг.

— Ты Сыч? Много о тебе слышал, — протянул он ладонь для рукопожатия. — Меня зовут Генр Люше. И только попробуй назвать меня Клопом.

— Я тоже про тебя слышал. Ты тот самый предатель и дезертир…

— Да. Тот самый, который пошел и выстоял против Бизона. Предателей нигде не любят, но я сыт по горло этой паршивой войной, враньем и зверством, — Генр смотрел прямо и твердо, ожидая дальнейшей реакции Филиппа, который после некоторых раздумий все же пожал протянутую ладонь.

За прачечной располагался небольшой горячий источник и бассейн. Мужчины приводили себя в порядок, когда явилась Леда и без капли смущения предложила сбрить им бороды. После их робкого отказа и заверений, что они справятся самостоятельно, она забрала вещи для стирки и оставила для них чистую одежду.

— Какая красотка, — присвистнул Генр. — Прямо…

— Стоп. Это всех касается. Если кто-то из вас хоть пальцем тронет Леду или слово скажет, то очень пожалеет.

— Как скажешь. На твою женщину даже не смотрим.

Хотел Филипп возразить, что Леда не его и планов на девушку у него нет, но не стал. Наверное, это единственное, что могло уберечь ее от изголодавшихся по женскому вниманию мужчин.

Филипп оставил южан наслаждаться водными процедурами, так как ему еще предстояло заняться неприятными обязанностями и позаботиться о бывших охранниках, чей разум разорвался из-за мощного магического удара Брона. Трое парней, еще недавно бывших в самом расцвете сил, теперь не могли даже контролировать слюну.

— Сыч, им можно чем-то помочь? — Артур смотрел на бледные до синевы тела.

— Мы все перепробовали, и только продлеваем их мучения, — отозвался Филипп.

— Никто не согласится влачить настолько жалкое существование, — тогда Артур снял кожаную перчатку с металлической руки и сжал ладонь в кулак. Между костяшками пальцев вытянулся длинный клинок. — В этом нет твоей вины.

— Знаю. Но от этого не легче.

— Когда-нибудь я вырву Крысу нижнюю и верхнюю челюсть и поменяю их местами. Посмотрим, как он тогда заулыбается, — с этими словами он нанес точный удар, чтобы прервать страдания первой жертвы, а затем остальных. Артур вытер лезвие, перед тем как оно втянулось обратно.