Попутно со всем этим нам ещё нужно было как-то учиться и запоминать всё то, что рассказывает учитель. Впрочем, об этом я переживал меньше всего, как и Волкова, которая изредка дёргалась, сбиваясь с ритма в те моменты, когда глаза её сдвигались ко входу в аудиторию. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, кого именно она высматривает. Вся академия в курсе, кто сегодня сюда приезжает, и ждёт она именно его, своего старшего брата. Но как бы часто Волкова не гипнотизировала дверь, её брату было не суждено показаться в проходе во время пар. Но до Волковой это дошло только тогда, когда прозвенел последний звонок, и вся остальная группа, кроме нашей тройки, собралась и пошла на выход.

— Поздравляю! — дождавшись, когда все уйдут, Лев Семёнович вышел из-за своего стола, встал напротив нас и широко улыбнулся. — Двое из вас отлично справились с заданием, хоть и не до конца освоили браслет. Что вам осталось? Кажется, сердцебиение и?.. Да, кое-что вы всё же упустили.

Он вздохнул, достал планшет и что-то на нём нажал. В этот момент мне вдруг стало намного легче. Волкова и особенно Щеглов тоже заметно расслабились. Аня скорчилась так, будто сейчас спину сломает. Могу представить, как у неё всё болит. Просидеть столько часов в подобной позе, это уже не здоровая осанка, а самая настоящая пытка. Однако, какое же приятно чувство! С моих плеч будто скинули центнер веса! Вот только браслет всё ещё был на моей руке, и, когда я сбил дыхание, меня снова дёрнуло током.

— Какого?.. — невольно вырвалось из моего рта, и я непонимающе взглянул на учителя.

Моя реакция вызвала у Льва Семёновича улыбку.

— Я же говорил, что у вас будет наказание и вы научитесь многому? — он отложил планшет в сторону. — У меня для вас отличная новость! С этими браслетами вы проходите до тех пор, пока не научитесь контролировать своё дыхание в любое время дня и ночи. Будете всегда поддерживать его в том состоянии, в котором вам указывает браслет. Это научит вас выдержке, дисциплине и самоконтролю. Можете не переживать, с браслетами ничего не случится, вы хоть с ними под воду ныряйте. Кстати, об этом, снять их вы тоже не сможете.

— Ч-чего? — Серафим, который за весь урок едва ли замер хоть на секунду от нескончаемых ударов током, кажется, поперхнулся воздухом, и его снова шандарахнуло.

— Чего слышал, — сухо ответил Лев Семёнович. — Носи на здоровье, Щеглов, и пока не на научишься контролировать своё дыхание, не думая об этом, от браслета не избавишься! До тех пор наслаждайся новой жизнью с искринкой!

— Где мой брат? — вдруг произнесла Волкова серьёзным тоном.

Настрой у неё был такой, будто она уже привыкла к своему дыханию на все сто, но, судя по дёргающемуся пальцу на правой руке, это было не так. Лев Семёнович перевёл на неё заинтересованный взгляд.

— Как и обещал, он будет и уже ждёт тебя за дверью, — он кивнул на выход. — Я не хотел мешать занятию. Да и не хотелось шокировать твоего достопочтенного брата образом нашего припадочного Щеглова.

Я усмехнулся, а вот Серафиму было не до смеха. Даже с дыханием ему было разобраться невероятно трудно, и колошматило его будь здоров. У меня стали возникать серьёзные сомнения насчёт целесообразности таких методов тренировок, тем более по отношению к студентам, но мы уже совершеннолетние, точно не дети, да и группа экспериментальная, как ни крути. К тому же… Щеглову такое точно пойдёт на пользу. Уж хуже ему от этого точно не станет.

Когда Волкова услышала, что брат её находится за дверью, она тут же подскочила со стула, видимо, забыла про дыхание и тут же споткнулась, едва не грохнувшись на пол, в последний момент уцепившись руками за парту. Мне стало её как-то даже жаль, ведь она совсем этого не заслужила, а наш учитель, судя по всему, совсем не испытывал жалости и считал такую тренировку действительно полезной.

В конечном счёте у Ани получилось преодолеть свои эмоции от встречи с братом только секунд через тридцать. Но, когда получилось, она спокойно выпрямилась и вышла из аудитории. Краем глаза заметил за на мгновение открывшейся дверью мужчину в сером пиджаке, один из рукавов которого был перевязан у самого плеча. Наши взгляды пересеклись, и дверь закрылась.

— Я тоже могу идти? — попытался как можно спокойней спросить я, но говорить всё ещё было трудно. К такому надо привыкать. Даже мне, человеку, прошедшему через худшие тренировки, это даётся не так легко, как хотелось бы. Лев Семёнович знает, как удивить.

— Можешь, — он кивнул, но перевёл взгляд на Щеглова. — Может, заодно поможешь ему добраться до комнаты?

Мой взгляд упал на Серафима.

— Не, пускай сам добирается, — ответил я и, поднявшись со стула, махнул учителю рукой. — До завтра.

— До завтра. — как-то слегка разочарованно ответил он, но меня этим не пробил.

Намекает своим тоном, чтобы я помог тому, кто недавно пытался меня убить? Ну уж нет. Так далеко я заходить не готов. В моём братстве меня не учили прощать тех, кто дважды воткнул мне нож в спину. Меня учили их убивать, и я не планирую отходить своих убеждений.

В это же время

За дверью

— Юра, я так рада! — слегка дёрнувшись, Аня бросилась в объятия брата.