В одной руке Уильям держал обычный нож. В другой — специальный кинжал с изогнутым лезвием и сплавленное с ним дуло пистолета.

— М-мы можем вам помочь? — спросила одна из докладчиков. Уильям встречал ее прошлой ночью. Ее звали Кэш, и она была была первым кандидатом в его списке до встречи с Санни.

— Да, кто-то может помочь, — сказал он. — Остальные — сопутствующий ущерб. По крайней мере, сейчас. Делая, что я говорю и когда я говорю, и сможешь уйти… в свое время. Или испытай судьбу и ослушайся. Посмотрим, что произойдет.

Санни, Санни, где же Санни? Он скользнул взглядом по мерю лиц… Вот она, приз на дне коробки с хлопьями.

Его сердце забилось сильнее, когда их глаза встретились. Сюрприз, сюрприз. Вспыхнуло пламя желания, дыхание участилось. Каждая мышца в его теле напряглась, кровь в венах вскипела. Женщина выглядела как лакомый кусочек.

«Иди. Откуси. Заработай в ответ сокрушительный зевок».

Нет! Неприемлемо. Он был богом среди мужчин. Мог заставить кончить любого, в любое время, даже, казалось бы, не испытывающую возбуждение Санни Лейн. И он…

Нет. Он ни за что не прикоснется к ней снова. Примитивное желание защитить ее только что вернулось, только стало сильнее. Серьезное неудобство, требующее устранения, а не поощрения.

Но он не мог отвести от нее взгляд. Сегодня ее кожа слабо, но заметно сияла. Любой другой мог предположить, что это из-за косметического средства. Но не Уильям. Он знал точно. Единороги-оборотни сияют при сильных эмоциях. Разновидность маскировки. Кто заподозрит в ходячей блестящей бомбе представителя одного из самых могущественных и свирепых видов во всех мирах?

Толстая лазурная коса свисала на одно хрупкое плечо. Коса, доходившая до груди, и розовый кашемировый свитер ручной работы придавали нужный вид. Небрежная вязка позволяла увидеть простой топ под ней.

Она сама его связала, так ведь?

Черт возьми! Он отказывался… категорически отказывался!.. желать вязальщицу в трусиках, которая баловалась убийствами.

«И все еже я бы от дал все, чтобы сорвать этот свитер, стянуть трусики зубами и насладиться изгибами под ними».

Ее единственный макияж? Мазок блеска на губах в форме бантика. Губах, которые он отчаянно желал вокруг своего члена. Что? Правда есть правда. Он жаждал грубого, грязного секса. Такого, которого у него не было прошлой ночью из-за пули, пущенной в лицо.

Он ждал новой волны ярости…

Все еще ждал…

В основном ощущал мучительное понимание от того, что эту женщину он не должен хотеть и не позволит себе заполучить.

— Ты действительно выжил, — ахнула она.

— Разочарована, мара?

— Да! — Краска отхлынула от щек, когда она вскочила на ноги. — Ты выжил. Выжил и дышишь, — пролепетала она. — Ты жив.

От этого действия ее груди подпрыгнули, что ускорило его дыхание. Уильям закрыл себе рот рукой и оглядел ее всю. Это было ошибкой. Неужели за ночь ее изгибы стали пышнее? Узкие джинсы облегали ее подтянутые ноги, а домашние тапочки в виде собак красовались на ногах. Сексуальная и умилительная.

Голосом, наполненным насмешливой снисходительностью, он спросил:

— Одежда для работы, которую ты хочешь? Хорошие новости. Ты нанята! Уверен, из тебя получится замечательный домашний питомец.

— Домашний питомец? Умоляю! — Она ткнула пальцем в его сторону. — Ты здесь, чтобы продолжить там, где остановились, и мы оба это знаем.

— Если и так? Мы оба знаем, что твои бабушкины трусы уже намокли.

Знаем… мечтаем. Семантика.

Ее глаза сузились до крошечных щелочек.

— Прими тот факт, что твоя спичка не зажигает мой фитиль, и двигайся дальше, пока я не всадила еще одну пулю тебе в лицо.

— О, моя спичка зажжет твой фитиль, будь уверена. — «Зажжет ли?» — Я не сдаюсь. В тому времени, как я с тобой закончу, ты будешь умолять меня о большем.

Он швырял слова, словно кинжалы, его решение оставаться безучастным разбилось вдребезги.

Две недели. Им нужно провести вместе две недели. Как сказала Кили, он не влюбиться в свою спутницу жизни за такое ограниченное время. Следовательно, он мог удовлетворить ее сексуально, пока избавлялся от желания ее защитить. И он должен удовлетворить ее, понял Уильям только что. Должен поступить с ней, как с любой другой женщиной, которую когда-либо желал: соблазнить и забыть.

Секс ничего не значит. Просто зуд, который хочется почесать.

Что касается того, чтобы переспать с женщиной, которую планировал убить… он не чувствовал вины, поскольку она пыталась его убить. Но. Он признается в этом, прежде чем коснется ее. Таким образом окончательное решение… пригласить его в свою постель несмотря на его планы… будет за ней.

«Она скажет да. Никто не мог долго сопротивляться».

— Есть только одна вещь, о которой я буду умолять — твое отсутствие! — проревела она.