– Иван Григорьевич. Так в какой грузиться автозак?
– интересуюсь громко.

– Что? Не договорились?
– поворачивает ко мне голову. С плохо скрываемой усмешкой поглядывает на Тимура. Боковым зрением улавливаю, как у Керефова в это время под скулами перекатываются желваки. Бесится, что я уперлась, но мне плевать, что он там думает и чувствует. Видеть больше не хочу этого козла.

– Ну, идите, Марина Андреевна, за моим парнем, - кивает полковник на мужика в балаклаве, - В отделении уже предметно поговорим.

31. Марина

31. Марина

От злого адреналина, бушующего в крови, штормит так, что дальше воспринимаю всё будто в полусне. Как нас, выстроив по двое (эти ребята в форме точно знают, как быстро навести порядок), гуськом ведут по холлу к выходу. Какая суматоха поднимается в раздевалке, пока все торопливо ищут свою верхнюю одежду.

Даже упускаю тот момент, когда рядом со мной оказывается Анжела и небрежно кидает пакет с моей кофтой и ботинками, требуя обратно босоножки и бусы из стекляруса. Признаюсь, что бусы оставила в спальне. Она шипит недовольно и исчезает в толпе.

Так же строем проходим через металлоискатели, снова подвергаемся обыску, грузимся дружно в один из автозаков, ждущих нас на улице.

Гребут из дома буквально всех. Нас смешивают с обычным персоналом, а охрану ведут отдельно - там по одному и в наручниках. Высокопоставленных гостей тоже сортируют, отделяя от всех.

Природное любопытство и профессиональная привычка подмечать детали позволяют мне обращать на это внимание, не думая - просто мозг фотографирует факты.

А сам же в это время занят мысленным расчленением Керефова, потому что он сволочь, и уничижением самой себя, потому что я должна была догадаться, что он…!!!

Уф-ф-ф…Как же хочется его поколотить…До слёз…

Но чем дальше от первого пережитого шока, тем меньше в моих чувствах злости и больше этих самых слёз.

Тоска накатывает.

Как там в стадиях принятия: отрицание, гнев, торг, депрессия…

Вот и мозг потихоньку включается, перебирает факты, пытается посмотреть на ситуацию на стороны.

И если подумать, то, получается, что злиться мне особо не на что. Ну разве, что на себя. Да,Тимур воспользовался ситуацией. Но не сам же он тебя в неё завёл, да, Марина?

Да, некрасиво с его стороны. Ну а кто он тебе, чтобы поступать с тобой красиво?

Никто. И останемся никем.

Только так обидно…

И чувство гадливости сжимает горло.

Да, могло быть хуже. Гораздо хуже. И сама виновата. Но это доводы рассудка. А ощущения тела совсем другие. Пронизывает осознанием, что мной воспользовались, обманув. И от этого противно.

Если бы он думал, что я шлюха, мне бы было легче. Честно.

Но он ведь знал!

– Да, кто ж знал, что так закончится, - Нэлла, сидящая рядом, пихает меня локтем в бок, а я только сейчас её вообще замечаю.

Поворачиваю к ней голову, лишь наполовину выплывая из своих мыслей. Она кутается в шубу на практически голое тело, хлопая на меня щедро накрашенными ресницами. Доверительно продолжает:

– Каперскому вроде за нас даже деньги ещё не перевели, прикинь? Бесплатно двое суток, блять…Ты успела хоть на чай у того мужика попросить? Я ни хрена.

Отрицательно качаю головой, про себя думая - точно, ещё и бесплатно ему обошлась!

Красавчик он, а не сволочь…

Это я - дура.

Везут нас в город. С сопровождением, с мигалками. Выходит долго.

Я даже умудряюсь прикорнуть, сидя на жесткой скамье и уронив щеку на тощее даже сквозь шубу, но внезапно радушное и вкусно пахнущее духами Нэллкино плечо. В голове на грани дрёмы мелькает шальная мысль, что в какой-то другой жизни мы наверно могли подружиться…Ну общаемся же мы с Миланкой, соседкой по площадке. И очень неплохо.

А кто где работает - это уже другой вопрос.

Когда автозаки заезжают во просторный двор, обнесенный высоким бетонным забором с колючей проволокой по верху, сопровождающие нас мужики начинают прикрикивать, поторапливая.

Быстро строят, выпускают из машины четверых, остальным говорят дальше ждать. Сидим с полчаса, ожидая своей очереди. Остальным девчонкам, судя по разговорам, не принципиально когда выходить из автозака - лениво переговариваются между собой, что на ночь точно в обезьяннике оставят, я же уже дико хочу домой!

Потому рвусь в следующую четверку. Заводят в участок, ведут по узким крашеным коридорам с низкими потолками. Депрессивно тут, как и во всех подобных этому местах. И запах стоит особый - затхлый, пыльный и примесью старой бумаги. Проходим на чёрную лестницу, там натыкаемся на того, полковника, что был в особняке и говорил с Тимуром. Он видит меня тормозит. Улыбается.